Игрушка криминального авторитета - стр. 26
Ничего. Абсолютно ничего…
— Млять… — матерится водитель.
Резко нажимает на тормоз. Машину кидает вперёд. Самира тоже дёргает в автокресле. Он неожиданного и пугающего движения Самир начинает громко реветь.
— Осторожнее. Вы не дрова везёте. Мой малыш может пострадать.
Я сразу же шиплю рассерженной кошкой на водителя и осторожно глажу Самира по груди. что бы тот успокоился.
— Да я не при чём, - оправдывается водитель. — Вон тот козлина посреди дороги встал. Как вкопанный.
Я смотрю, куда показывает водитель. Действительно, дорогу перегородил большой джип темно-серого цвета. Возле него хлопочет здоровенный бугай. Но лица его не видно.
— Пойду разберусь с ним… Скажу, чтобы свалил, — обещает водитель.
Хлопает дверца автомобиля. Самир никак не успокаивается. Я отстёгиваю кроху от ремней и беру на руки, укачивая.
— Тише-тише, сладкий. Скоро приедем, — баюкая его.
Но сын никак не хочет замолкать. Обычно он быстро успокаивается. Однако сейчас разрывается истошным воплем, разрывая воздух криками.
так громко и надрывно.
Душа кровоточит.
Внезапно я слышу, как будто хлопок. Приглушённый. Словно издалека. Выглядываю в сторону. Где водитель. Почему его нет.
Кажется, я что-то вижу. На асфальте, рядом с джипом, стоящим впереди.
Самир захлёбывается криком ещё громче.
Я наклоняюсь, целуя его.
Возможно, если бы я не наклонилась, я бы смогла увидеть... Отреагировать.
Но я целую лобик Самира. Отключаюсь от всего мира. Материнское сердце жаждет лишь одного — чтобы сыночек перестал плакать. Одной рукой я массажирую его животик — вдруг он твёрдый от колик…
Весь мир сейчас — в моём сыночке. Ко всему остальному я глуха и слепа.
Именно поэтому я слишком поздно слышу, как распахивается дверь автомобиля с моей стороны.
Вздрагиваю. Оглядываюсь.
Но уже слишком поздно.
Слишком…
На меня в упор смотрит дуло чёрного пистолета. Я вижу только его, цепенея от страха. Накрываю Самира собой.
— Что вам нужно. Что вы хотите…
Щелчок. Сухой и ледяной. Бездушный щелчок машины убийства.
Чёрное дуло тычет в сторону младенца.
Незнакомец говорит прокуренным, грубым голосом:
— Ахмедовы должны сдохнуть. Все. Привет от коллег по бизнесу.
— Нет. Нет. Нет.
Мой истошный вопль заглушает всё. Я бросаюсь вперёд, подминая Самира, накрываю его крошечное тельце своим.
— Не трогайте ребенка. Лучше убейте меня, — молю.
Если бы я знала, кого умоляю. Но на ублюдке надета чёрная шапочка с прорезями для рта и глаз. Его глаза потухшие и без интереса.
— Неужели вы убьете. Он малыш. Он ангел… Он еще ничего и никому не сделал.
— Это всего лишь моя работа. Уйди в сторону, — просит равнодушно. — И ты не пострадаешь.
Как спастись из этой ситуации. Думай, Алиса, думай… Я не могу отдать ублюдкам самое ценное. Не могу позволить им убить сыночка. А они — твари. Трусливые шакалы. Подгадали момент, когда Османа — моего защитника — не оказалось рядом. И напали. Исподтишка, со спины. Как предатели.
Я вспоминаю слова Османа. Он сказал, что на празднике конкуренты Саида убили всех.
Всех, кроме его Наследника.
Твари желают окончательно стереть с лица земли фамилию грозного авторитета.
Без следа.
Но я не дам им сына. Ни за что.
— Я хочу вылезти из машины, — говорю для отвода глаз.
Извернувшись, я бросаюсь на ублюдка с голыми руками. Гремит выстрел…
Ещё и ещё.
Острые вспышки боли пронзают моё тело ржавыми кинжалами. Как будто меня кромсают живьём. Всё перед глазами погружаются в чёрную воронку боли.