Игрушка для хищника - стр. 31

   Конечно я не думаю, что девчонка, находясь у меня, каким-то чудом умудрилась добраться до телефона и сделать этот звонок, выманив ту дурочку прямо в лапы тем, кто купил и, скорее всего, уже оплатил Альбиносу этих гимнасток. Естественно, это невозможно, - в том доме охрана, конечно, дала ляп, но в моем доме и вот так, открыто и нагло – это уже невозможно. Или означало бы, что у меня работает его человек, - но тогда и девчонки бы уже в подвале к тому времени не было, - смысл оставлять ее мне, тем более, что она важна для Альбиноса? Нет, - да и голос в телефоне был неразборчивым, приглушенным, со сбитым дыханием, а та, которой звонили, - на стрессе, тут уж не до того, чтобы особо вслушиваться, ну, а номера узнать – вообще не вопрос.

Но то, что звонили именно от ее имени, - прямо указывает на то, что девчонка в деле.

Но при всем этом, как бы не застилала меня пелена ярости, как бы судорожно не сжимала и не выворачивала меня сейчас, - а все равно сквозь нее вижу отчаянные, полные шока глаза девчонки, и вот теперь, наверное, впервые за все время, пока она у меня, понимаю, - не сходится.

Нет, конечно, - она боится за свою жизнь, за то, что с ней теперь будет, - отсюда и ужас и шок и все остальное, - все это не сыграешь, не подделаешь, все это слишком настоящее, а эмоции я привык чуять, считывать, глотать, даже когда от них еле заметный проблеск. Как зверь чует запах, так и я – каждый, едва заметный поворот внутри собеседника. Не ошибаюсь, даже когда слова и выражение лица говорят другое. Только глаза и мимолетные, еле заметные обычно жесты и движения.

Она реально было в шоке именно от того, что происходило по ту сторону экрана. В ужасе, - неподдельном, настоящем, до костей пробирающем.

Понятно, что участвовала, - тут, бля, вообще без вариантов. Но, кажется, даже не представляла, что именно происходит с этим их эксклюзивным товаром. А ведь живыми оттуда не возвращаются…

Нет, похоже, все-таки не знала, - со злостью прикуриваю очередную сигарету, очень рассчитывая на то, что действительно чутье мое сейчас работает, а не какое-то странное, дикое желание выгородить и оправдать эту сучку. Почему? С чего вдруг мне так хочется верить, что это поганое отродье не до конца замешано в этой отвратной мерзости?

От того, что не хочется то же самое делать с девкой, - и неважно, чья она дочь, а только по факту того, что баба?

Или, блядь, - потому, что все-таки понравилась? Дернулось что-то внутри сегодня, пока я раны ей протирал, таки дернулось, - там, где давно уже, по идее, ничего нет, не осталось, не могло остаться, кроме злобы и ненависти лютой?

Правда чую, что не на полную она виновна, - или просто сам себя обманываю?

Это, бля, - последнее дело, - начнешь себе врать, желаемое выдавать за настоящее, - и все, считай, - пропал.

Именно так и подставляют. Так получают пули в спину. Именно вот тогда, когда хотят кому-то верить, - очень хотят, несмотря на все факты, пусть даже обрывочные. Логика, - она штука такая. Ее развернуть, как хочешь, при желании, получится. И до какого угодно вывода цепочку из нее проложить.

Ладно, бля. Не время сейчас.

Отбрасываю окурок и впиваюсь руками в руль.

- Змей? – связываюсь по рации, валяющейся на сидении. – Ты мне нужен. Серого вместо себя оставь и выезжай за моей тачкой.