Игра - стр. 18

Он смотрел в сторону лестницы и ждал. Терпеливым он не был, но понимал, что неудачный выбор способен положить конец веренице его побед.

Брюнетка в костюме спустилась в вестибюль через двадцать минут. Она была худой, скорее щуплой, чем спортивного сложения, изнуренной, а не подтянутой. Густо наложенный макияж выглядел аккуратно, сшитый на заказ черный костюм казался дорогим. Кольца на пальцах отсутствовали. Стюарт рассудил, что эта богачка сорока с лишним лет уже давным-давно не участвовала в постельных забавах.

Пока она направлялась к стойке администратора, подошва ее правой туфли проскользнула на полированном полу, женщину шатнуло вбок, но она быстро восстановила равновесие. И огляделась – не видел ли кто-нибудь, как неуклюже она чуть не упала? Ее взгляд остановился на мужчине, который стоял неподвижно и держал руки в карманах.

Стюарт улыбнулся. Он мог остановить любую женщину, стоило ему улыбнуться как следует. А от того, насколько он расстарается, теперь зависело все.

– Привет, Серафина. Как у тебя дела?

Доктор Блум сидела в уже знакомой позе: руки сложены на коленях, спина прямая, ступни и колени плотно сдвинуты.

Серафина заняла место напротив и повторила ту же позу: спина прямая, ноги вместе, дневник на коленях. В тесной комнате помещалось только два их стула и столик между ними с графином воды, двумя стаканами и коробкой салфеток, а также низкий шкафчик с двумя глубокими ящиками.

– Я начала вести для вас дневник, – сообщила Серафина, протягивая его.

Блум покачала головой:

– Я не хочу в него заглядывать, Серафина. Можешь рассказать мне, о чем ты пишешь, но дневник – это твои размышления, предназначенные только для тебя. Никто, кроме тебя, не должен читать их.

– Почему?

– Чтобы ты могла быть полностью откровенной сама с собой. Когда мы знаем, что нас прочтет еще кто-то, нам свойственно писать более сдержанно. Для того чтобы дневник приносил пользу, ты должна писать правду.

Серафина положила дневник обратно на колени. Расклад поменялся. Она собиралась с помощью дневника доказать доктору Блум, что она абсолютно нормальная. Но если эта женщина не собирается его читать… Тогда Серафина не видела в нем смысла.

– Ты думала об инциденте с Дарреном Шоу? Или разговорах в полиции?

Серафина пожала плечами. Она нисколько не сомневалась: полиция убеждена, что она действовала в целях самообороны. Бесполезно повторять те же объяснения здесь.

– Насколько я понимаю, ты слышала, что мистер Шоу поправляется? Какие чувства вызывает у тебя это известие?

– Облегчение, естественно. – Серафина знала, что ей полагается радоваться. – Я не хотела ранить его, – добавила она.

Доктор Блум молчала. И смотрела на Серафину с непроницаемым выражением лица. А Серафине никак не удавалось ее раскусить.

– В полиции говорят, это поможет в моем деле.

– Разумеется. Без причинения смерти убийство становится покушением на убийство, а непредумышленное убийство – нанесением тяжких телесных повреждений.

– Но я же просто защищалась. Он извращенец. Он напал на нас.

– Вот это она и есть – твоя защита.

– Вы не верите мне?

– Я верю, что ты действовала спокойно в ситуации крайнего стресса. Кроме того, я обратила внимание на то, что ты описывала случившееся деловито, не волновалась и не переживала. А еще я заметила, что тебе очень не нравится, когда кто-нибудь высказывает предположение, что мистер Шоу – жертва.