Идущий сквозь прах - стр. 8
Хагрим замолк на миг. Но было слышно, как он тихонько хихикает.
– А зов, хозяин, – это штука такая… Он не голосом говорит, он через кости ползёт. Через нутро. Словно кто-то в животе шепчет, что где-то там ждёт лучшее, нужное, родное. Мальчик бежит, смеётся, радуется. Бесы сначала схарчевать его хотели. Но он им полюбился, пожалели они его, в волчонка превратили – и бегает тот волчонок до сих пор, скулит только, а ночами воет, старуху зовёт.
– Ну а с самой бабкой что стало? Её-то бесы съели небось? – хмуро спросил Конрад, устав от росказней.
– А бабка та пыталась кричать, звать внучка. Да, как я уже сказал, немая была. Так в пустоту и открывала рот, как рыба. Шла, шла, пока ноги не запутались в корнях. Упала она, значит, и лежит, рот открывает – так и вросла в землю. И стала деревом. Невысокое выросло, сучковатое, чахлое. Долго стояло без листвы. Пока однажды внучок её, ставший волчонком, не окропил своей мочой. В тот год разродилось деревце листвой. Но не зелёной, а красной, как кровь. Говорят, если пройти мимо того дерева, то можно услышать, как листочки в многоголосии шепчут и мальчика зовут.
Хагрим остановился, встал на задние лапы, дождался, когда идущий поравняется с ним, цокнул когтем по стволу дерева.
– Не это ли оно? – прошептал Хагрим в раздумье. И когда идущий посмотрел на крону, захихикал.
Вскоре лес стал меняться. Деревья расступились, и меж стволами засветилась блёклая полянка. В центре находилось костровище, обложенное камнями.
– Пора бы и привал сделать, хозяин, – тягуче проговорил Хагрим голосом ленивым. – Ночь впереди длинная. А ты, я смотрю, умаялся. А тут всё готово для ночлега. Вон, и дровишки разложены. Кто-то не успел поджечь. Жалко, дичи нет в этом лесу. Но грибочков могу насобирать… Супец такой сделаю – пальцы оближешь. Сначала свои, потом чужие.
– Лучше сучьев наломай, да по краю полянки разложи, – сказал Конрад, не оборачиваясь. – Если кто явится – услышу.
– Эх, хозяин, – хмыкнул Хагрим. – Тут такие ходят, что и звука не оставляют. А иные вовсе летают.