Идентификация Борна - стр. 44
– Но вы открывали его!
– Никогда!
– Предположим, я скажу, что некоторая сумма денег пропала.
– Этого не может быть. Я ничего не знаю. Зачем вы появились?
«Потому что я хочу знать. Потому что потерял рассудок. Я вижу и слышу, но ничего не понимаю. Я дееспособен, могу мыслить, но у меня нет памяти… Помогите мне!»
Борн тихо отошел от кресла. Активный допрос не получался. Потом он совершенно бесцельно подошел к книжному шкафу, рядом с которым было развешано несколько фотографий, пояснявших личность их владельца. Группы немецких солдат, многие из которых с овчарками позировали фотографу на фоне ограждений, где над высокими воротами проступала часть надписи: ДАХ…
ДАХАУ…
Человек сзади него пошевелился! Борн обернулся. Безногий Чернак засунул руку в брезентовую сумку, висевшую на кресле. Его глаза безумно блестели, а опустошенное лицо было перекошено. Рука резко поднялась вверх с короткоствольным револьвером, и, прежде чем Борн сумел добраться до калеки, раздался выстрел. Выстрелы следовали один за другим. Леденящая боль пронзила левое плечо, затем голову… О боже!
Борн упал на ковер, отбросил тяжелый торшер в сторону калеки и, перекатившись, оказался рядом с креслом. Он ударил его правым плечом, сбрасывая безногого с кресла и доставая из кармана пистолет.
– Они заплатят за твой труп! – вопил Чернак, корчась на полу и стараясь выбрать позицию для стрельбы. – Ты не загонишь меня в гроб! Я сам вколочу тебя туда! Карлос заплатит! Он заплатит, вонючий шакал!
Борн уклонился и выстрелил. Голова калеки дернулась назад, и из его горла потекла кровь: он был мертв.
Из соседней комнаты послышался крик – глубокий, протяжный и активно заполняющий все вокруг. Женский крик… Конечно, это был женский крик… Кричала его заложница, его проводник из Цюриха! О боже! Он должен сосредоточиться! Его голова была в агонии. Виски разламывались от боли… он должен уходить… выстрелы… Выстрелы были сигналом тревоги. Он должен забрать заложницу и убраться отсюда прочь! Комната… комната… где она?
Крик… вой… нужно двигаться в направлении крика. Борн добрался до двери и распахнул ее. Женщина… его заложница… Черт побери, он не мог вспомнить ее имя! Она прижималась к стене, по ее лицу текли слезы, а перекошенные губы дрожали. Он кинулся к ней, схватил за руку и попытался вытащить ее оттуда.
– Боже мой! Вы убили его! – вопила она. – Старого калеку!
– Прекратите!
Борн резко толкнул ее к двери, открыл и потащил за собой в холл, с трудом различая расплывчатые фигуры в открытых дверях соседних квартир. Они двигались, растворяясь в окружавшем их тумане, двери хлопали, со всех сторон доносились вопли. Он держал женщину левой рукой. И это требовало огромных усилий, так как при каждом резком движении в раненом плече появлялась невыносимая боль. Толкая женщину вперед, он использовал ее как опору для левой руки. В его правой руке находилось оружие.
Наконец они добрались до выхода.
– Открывайте дверь! – приказал Джейсон.
Она молча выполнила приказание. На улице он некоторое время прислушивался, стараясь сквозь гул в голове услышать сирены полицейских машин, но пока все было спокойно.
– Вперед! – буркнул он, увлекая ее к машине.
Внутри машины он достал бинт, который ему удалось отыскать в квартире Чернака и, обмотав его вокруг головы, попытался остановить кровь. В глубине сознания он ощутил странное облегчение. Рана была поверхностной. Его обратил в панику сам факт ранения в голову, но пуля лишь коснулась ее, не затронув кость. Это не должно привести к агонии, подобной пережитой им в Порт-Нойра.