Идеальный хищник - стр. 10

Еще и Наташке пожалуюсь – мол, зря она слюни пускала, очередной мамкин доминатор. От того, что у него есть деньги, только хуже – больше возможностей устроить неприятности.

Но все оказалось иначе.

Внезапно.

Прижатый ко мне Филипп Завадич, властный, давящий, с его стальным взглядом, его ледяными усмешками, провокациями и жестким тоном…

Целовал меня так нежно, словно нам лет по двенадцать, и это первый поцелуй.

И мой, и его.

Словно мы целуемся на излете мая, где-то в густой высокой траве у ручья под сенью ароматной сирени.

И солнечные пятна ложатся на кожу вразнобой, и царапается кора березы под ладонью, и пронзительно голубое небо опрокидывается навзничь, когда кружится голова от этого поцелуя – первого…

Даже не знаю, откуда у меня возникли такие странные ассоциации. В отличие от всех нормальных детей, меня не посылали на лето к бабушке в деревню. Бабушка моя была ученым секретарем археологического музея и каждое лето уматывала куда-нибудь на Черное море на раскопки с отрядом студентов.

А я бродила по опустевшим детским площадкам нашего района, безнаказанно ела мороженое килограммами, гоняла на самокате, подкармливала голубей, гладила рыжих кошек. Одна.

Мне даже учиться курить мне было не с кем – все остальные дети разъезжались по лагерям или дачам. Не то что целоваться.

Мой первый поцелуй случился в глубоко престарелые шестнадцать в пыльных запасниках бабушкиного музей. С одним из ее студентов – очкастым и загорелым Ромкой.

Мне не понравилось, но что делать? Такова взрослая жизнь!

Ты берешь за нее ответственность: делаешь зарядку, чистишь зубы, ешь куриные грудки с брокколи, чтобы не растолстеть и целуешься с парнями, потому что так положено. Работать тоже не всем нравится! И памперсы детям менять. А надо!

Почему вдруг в салоне этого роскошного автомобиля во время поцелуя с наглым хищником меня вместо слякотной городской весны накрыло деревенское лето?

Трепетный поцелуй.

Осторожная ласка – костяшками пальцев по щеке.

Длинные черные ресницы, неожиданно изящные для мужчины.

Горячая кожа под моими руками, рефлекторно обхватившими его шею.

Вкус виски и карамели.

– Все в порядке? – водитель вырулил с опасного перекрестка и обернулся к нам.

– Все прекрасно, – голос Филиппа был абсолютно спокоен, хотя мгновение назад он оторвался от моих губ.

Оттолкнувшись ладонью от спинки кресла, он вернулся на свое кресло и пристегнулся. Достал упаковку салфеток и протянул мне.

Вытирать было уже нечего, и я лишь понюхала свой рукав, который теперь пах виски – надеюсь, дорогим!

Филипп вытер руки, убрал бокал в маленький холодильник, спрятавшийся между нашими креслами. Закинул ногу на ногу и стал спокойно смотреть в окно, будто ничего не случилось.

Я же не знала, как поднять на него глаза. Куда деть руки. Отвернуться или повернуться к нему? Хотелось потрогать губы, чтобы убедиться, что поцелуй был реальным.

Но Филипп смотрел в мою сторону, и было неловко – что он подумает?

А еще почему-то хотелось улыбаться.

Наконец я выбрала сверкающую огнями московскую ночь за окном. Тем более, в отражении можно было наблюдать за Филиппом.

– Обожаю кататься ночами по городу. Наверное ради этого и пошла учиться водить, – сказала я, чувствуя, как беспокойно бьется сердце.

Молчать было невыносимо.

– Необязательно для этого получать права, можно чтобы тебя возил кто-то другой, – неожиданно вступил в беседу Филипп.