Идеальная сделка для скама - стр. 40

Сабуров – мой сосед по подъезду. Мальчишка жил на первом этаже и любил понаблюдать за соседями, когда мать наказывала его и садила под домашний арест. Почему-то ему нравился Арс, и сосед нередко перед ним заискивал.

Не удивительно, что он ему рассказал о том, что Грохов каждый день меня забирал на машине, дабы поближе пообщаться. Это уже после расставания со Славиным я взбрыкнула и послала деда так далеко, что тот жутко обиделся. Остальные встречи с ним проходили строго под препаратами, подавляющими мою волю и снижающими риск отвесить уроду пощечин.

– Я не шлюха, – отвечаю дрожащим вдруг голосом.

Арс чуть сжимает пальцы на моем бедре, чему-то усмехается и произносит достаточно горько, чтобы я не отреагировала:

– А лучше бы была, Ворона. Ты действительно ворона. Вредная, надоедливая птица, которая все переворачивает в моей жизни вверх дном.

Эти слова кажутся обидными. Я смотрю в его стальные глаза и жду продолжения обвинений или новых издевательских высказываний, но Славин смотрит в ответ и почти не дышит.

Я чувствую, как от его взгляда по венам стремительно мчится разряд, который вот-вот кольнет в самое сердце. Арс чуть тянет уголок губ в сардонической усмешке и довольно откровенно ведет пальцами по бедру, а когда я хватаю ртом воздух, он склоняется и ловит мои губы.

И я начинаю задыхаться, от его ласки. От его близости. От того, что целует так же нежно, как когда-то. Теряюсь в ощущениях. Теряюсь в своем внутреннем я, которое радостно стремится навстречу его упоительной нежности.

И когда Славин откидывает с меня покрывало и освобождает руки, я уже не имею ни одной трезвой мысли в голове, которая бы заставила меня одуматься.

Ни од-ной.

Монстр заглядывает в мои глаза и нет уже во взгляде этой порочной насмешки. Обхватывает осторожно запястья и тянет на себя, словно я куда-то собиралась исчезнуть. Целует, снова и снова пробуя на вкус, а после останавливается и тянет жадно воздух.

Я молчу, понимая, что все это зря. Ни мне, ни ему эти отношения не нужны. Что так мы оторвем друг от друга куски наших душ, когда все это закончится.

– Прости, – шепчу едва слышно.

Арс сжимает зубы и на миг закатывает глаза, роняя только болезненное:

– Черт, Оля!

И все смешивается его порывом. Одним резким смазанным движением. Опаляет губы и запястья, опрокидывает на постель и сминает так, словно только об этом и мечтал всю жизнь. Жадно хватает воздух у губ и снова обжигает, чтобы вызвать безотчетное желание тянуться и получить ещё. Ещё капельку того, что уже три года было под запретом. Того, о чем даже в мечтах запрещала себе грезить.

– Сеня, – шепчу тихо, когда он осторожно касается пальцами живота.

Вздыхает болезненно, опускает голову к моей шее и замирает, силясь с собой совладать. Его дыхание приятно щекочет кожу. Стараюсь отложить это ощущение в памяти. Кладу руку на его голову и запускаю пальцы в короткую шевелюру, стараясь убедить себя, что это не жалкая попытка задержать его, а способ успокоится.

– Я трахну тебя.

Улыбаюсь, слыша в его голосе злость.

Если бы хотел оскорбить и унизить, не остановился бы, верно? Если бы так ненавидел, не позволял бы себя обнимать. Каждое слово – вранье. Вранье, которое предстоит разгребать.

– Славин, – зову тихо, продолжая мять его волосы.

– М?

– Если я умру, ты будешь грустить?