И взаимно притом - стр. 4
Блокнот с дневничком и записью Д никуда не делся, стоит на полке; как же долго живет и бумага, и разная другая чепуха, ерунда. Как странно прочно это непрочное, выныривающее то тут, то там, и напоминающее, напоминающее.
5 лет
Ф осмысливает родственные связи. Требует рассказать, что было, когда я и папа были маленькими. «Вспоминает», что было, когда он сам был маленьким и даже что было до того, как он был маленьким.
– …и вот папа выучился и стал врачом.
– А потом?
– Начал работать.
– А потом? Встъетил тебя?
– Ну да.
– А потом?
– Мы поженились.
– А потом? А потом?
Я задумываюсь: что отвечать, как формулировать – что вообще ему интересно?
– Мама, а потом? – и тут же шепотом подсказывает, – Ну, говори: суп с котом!
6 лет
– А как вы с папой познакомились? Он тебя увидел – и что? сразу полюбил?
– Ну, говорит, что сразу…
Ф, деловито:
– В обморок упал?
3 года
Денис рассказывает Федору сказку про трех поросят. Я подслушиваю:
– И волк упал прямо в огонь! И был у него, у бедного, ожог второй – (задумчиво) – а может, и третьей степени…
А потом «Дюймовочка»:
– Голосок у Дюймовочки был нежный-нежный. А потому что, Феденька, у нее были коротенькие голосовые связки…
4 года
Сидим в кафе. Вдруг Ф, бросив вилку, срывается с места и припадает щекой и ухом к отцовской груди. Я умиляюсь – какой любящий сын.
Ф, скосив глаз, поясняет:
– Слушаю, как еда идет по папиному пищеводу.
6 лет
Ф, побывав в отделении у Д и насмотревшись на его работу, печатал на компьютере «историю болезни»:
«В ЖЫЛУТКЕ ПРОИСХДИТ ШТОТО НИТАК И ТОГДА БОЛЕЗЬНЬ РОЗНОСИЦА ПОФСИМУ ОРГОНИЗМУ».
А еще рисовал схемы. Елочка с красным шариком – это «БОЛЕЗЬНЬ В РЁБРАХ» (елочка – ребра, а красное – болезнь). Еще: «ЗАБАЛЕВАНЬЯ Ф ПРЕМОЙ КЕШКЕ» (труба, изогнутая под прямым углом – прямая кишка. С красным же в ней заболеванием).
* * *
Я неважно себя чувствовала, и Ф меня лечил: щипал хирургическим пинцетом, светил фонариком в глаза и уши. Потом написал диагноз: «ПОВРЕЖДЕНИЯ СОСУДОВ В ЖЫВАТЕ И СОСУДОВ НОСА. ЧУЧУТЬ».
* * *
Спрашивает, что такое Царствие Небесное. Объясняю, как могу.
– А там кто?
– Не знаю, откуда мы можем знать.
– Пушкин – там?
– Вот Пушкин – там. Думаю.
– Там, там. А Лермонтов?
– Не знаю, Федь.
– И Лермонтов там.
– Хорошо, там.
– А Николаевич… Лев Николаевич Толстой?
– Не знаю, честное слово.
– Там!
Уходит. Возвращается:
– И Кутузов там.
Снова уходит. И снова возвращается:
– И Багратион. А еще?
3 года
Шкетович буянит. Кричит басом, скандалит, пытается драться. «Всё, я тибя обидил! Всё!» – тут же изумленно ахает – «Как зе я тепей буду зить?..»
А ничего, живет. Просит прощения, потом все заново.
Веселее всего, когда он принимается ругаться с Д. Характеры у них похожи, оба упрямые. Что будет лет так через десять?..
4 года
Играет, потом вдруг замирает:
– Знаишь? я так люблю папу, што даже глаза закъыть не могу!
Иногда я плачу из-за воображаемых вещей. Из-за того, что еще не случилось, а может, и не случится. Чаще всего тогда, когда представляю свадьбу. Ведь будет когда-нибудь у Федора свадьба? Вдруг она будет большая, семейная? А я окажусь там без тебя. Ты не увидишь сына взрослого, красивого, торжественного, начинающего что-то новое – Бог весть, какое. Не пожелаешь ему, чтобы это новое получилось. Я буду без тебя.
Мы были обычной благополучной семьей: желанный ребенок, любимая работа, помощь бабушек и дедушки. После того, как пришла болезнь, мы стали крепкой семьей. Я представляла: ты будто бы боксер, а я жду тебя в углу, с мокрым полотенцем и ободряющим словом. Если проиграем – то вместе.