И только пепел внутри... - стр. 22

- Можно? – напомнила о себе девочка.

Её голубые глаза горели счастьем. На губах играла самая настоящая улыбка.

- Конечно, можно, - улыбнулась ей в ответ, стараясь не позволить слезе пролиться.

- А как вы их назвали? – спросила она и заглянула в коробку ко второму щенку. – А у этого ушки черные, а у моего - белые.

- Фантик и Мультик, - выдала ей одну из версий их имен, которые придумала, пока несла на себе ее отца.

- Смешно, - хихикнула она. – А кто из них Мультик?

- Тот, у которого белые ушки.

- Можно я тоже буду называть своего щеночка Мультиком?

- Конечно, можно, - кивнула одобрительно. – Это же теперь твой щеночек.

- Спасибо! – почти подпрыгнула на месте девочка и крепче прижала к себе своего нового друга. – Мультик.

- А у меня останется Фантик, значит, - резюмировала я и погладила щенка по мягкой шерстке. – Только он грязный. Ты его помой и покорми молоком. Я со своим то же само сделаю.

- Хорошо. Обязательно, - не сводила взгляд со своего щенка девочка. Я ей уже была неинтересна.

- Ну, пока, - махнула ей рукой и стала медленно отступать к лифту.

- До свидания, - крикнула она мне в ответ, но дверь закрывать не спешила, словно давала братьям возможность попрощаться друг с другом.

Остановилась у лифта, чувствуя в груди невероятную тяжесть. Хотелось расплакаться. Лечь на пол прямо здесь в подъезде и рыдать. Отдать ей второго щенка и продолжить рыдать.

- Меня, Соня зовут, - произнесла, улыбнувшись.

- А меня Катя, - тут же поддержала девочка. – А с ним надо гулять?

- Наверное, да, - пожала я неопределенно плечами. – Чтобы приучился делать свои дела на улице, а не в квартире.

- А у меня поводка нет. И намордника тоже, - расстроилась Катя, понимая, что совсем была не готова к встречи с новым другом.

- У меня тоже ничего нет, - призналась ей честно. – Хочешь, завтра принесу?

- А можно? – ее глазки снова засияли.

- Конечно, - створки лифта разошлись в стороны. – Мы завтра утром придем. Я тут рядом живу.

- До завтра, - попрощалась со мной девочка и закрыла дверь квартиры, что-то при этом наговаривая Мультику.

Зашла в лифт и прижалась к стене. Ударилась затылком о стену и закрыла глаза, позволив слезам скатиться по щекам.

Если у каждого человека есть свой ангел-хранитель, то почему он позволяет, чтобы в жизни случалось нечто такое? Какой в них, вообще, толк, если ребенок – чистейшее, безгрешное создание – становится в один момент сиротой? Какова их высшая цель, если человек в столь юном возрасте познаёт горе?

У ангелов есть какой-то тайный контракт с преисподней? Они работают на два фронта? Или это какая-то больная гармония мира, в которой человек обязан пострадать ровно так же, как и был счастлив? Но разве можно сравнивать такие два понятия как «горе» и «радость»? У них есть какая-то балльная система оценки? Типа: «Ты недавно радовалась на все десять баллов. На тебе - смерть мамы. Теперь погорюй на десяточку».

Не уверена, что кто-то когда-либо стал бы мечтать о такой гармонии мира.

5. Глава 4. Павел

Дыхание рвало горло болезненным сухим хрипом. Еще вчера я выпил целое море алкоголя, но сегодня ощущал безжизненную пустыню внутри себя.

Лежа на животе у самого края кровати, не чувствовал руку, которая свисала безвольной плетью. Еще даже не открыл глаза, не пошевелил ни одной из конечностей, но уже чувствовал адское головокружение и понимание того, что до унитаза я, скорее всего, добежать не успею. Но блевать себе под лицо или прямо в комнате не хотелось. Необходимо сделать одно маленькое усилие и попытаться донести желудочный сок до фаянсового компаньона.