... и дольше жизни длится... - стр. 44

Но лицо ее посветлело, словно с души был сброшен тяжелый камень.

Костя ничего не спросил, надеясь, что дочь сама обо всем расскажет.

Когда захочет.

Кода будет готова.

Но Надежда все так же продолжала молчать.

И в этот день.

И на следующий.

И через неделю.

Она взяла на себя хлопоты по дому, часто ездила с отцом на пасеку.

И уже два человека сидели в степи под явором у могилки Лизаньки, зябко кутаясь под промозглым ноябрьским ветром, глядя в безлунное и беззвездное осеннее небо…

***

Жизнь в доме свекров у Шурочки не задалась с первых дней.

Не о такой невестке, не о такой жене для сына мечтала свекровь Шурочки.

Вон сколько девок в городе молодых, а он, сыночек неразумный, выбрал эту вдовицу «с прицепом».

И ладно бы еще в Токмаке жила, свой дом имела, так нет, припер ее с хутора.

Не иначе, как приворожила, цыганка чертова.

И ничего, что «цыганского» в блике Шурочки не было ничего - лицом и цветом волос она пошла в мать, сероглазая и белокурая.

Но ведь весь город знает – отец у нее цыган!

А потому свекровь с самого утра задавала Шурочке немыслимое количество дел по дому, недовольно бурчала, если та сделать чего-то не успевала или делала не так, как хотелось свекрови, пинала сына Шурочки, если тот «крутился под ногами».

В добавок ко всему, муж Шурочки оказался не дурак и выпить и помахать кулаками, и уже не раз у жены под глазом сверкал синяк.

Но Шурочка терпела побои и молчала, никому не жалуясь.

Да и кому она могла пожаловаться? Свекрови? Ехидно улыбавшейся, увидев новую «отметину» от сынка на лице невестки? Малолетнему сыну? Отцу? Так до него еще добраться нужно, а муж ее из дома не выпускал даже в магазин.

Оставалось только терпеть.

Тем более совсем скоро Шурочка поняла, что снова беременна.

***

О том, что на хутор вернулась из плена ее сестра, Шурочка узнала от свекрови.

Вздорная баба весело орала на весь дом:

- Нашлялась сестрица твоя! Натаскалась с немчурой, пока мы тут вкалывали для фронта! Вот, приперла теперь сюда! Скоро будет гадать на базаре, цыганка чертова!

Шурочка онемела, всплеснула руками:

- Вы откуда знаете?

- Люди рассказали! Чай, не в лесу живем.

В этот же вечер Шурочка сказала мужу, что хочет повидаться с сестрой.

- Это еще зачем? – казак был на веселее, и будущий визит к родственникам его в восторг не привел: - Пойдешь, расспросишь у сестрички, как мужиков ублажать? Небось, обучилась всякому такому у немчуры, - и мужик гнусно ухмыльнулся.

- Если не отвезешь, сама пешком пойду, - в глазах Шурочки заблестели слёзы.

- Ну и катись! Мне тебя возить некогда.

На следующее утро Шурочка, собрав сына, отправилась на хутор.

Ей повезло. В сторону села, расположенного совсем недалеко от хутора, ехал местный житель, и большую часть пути она проехала «с комфортом» на телеге.

До хутора женщина добралась во второй половине дня.

Сестры обнялись, немного поплакали. Посидели за столом.

Любопытная, как многие женщины, Шурочка, начала расспрашивать сестру: а как же там все было? В той Германии? В том плену?

Надежда нахмурилась, сжала губы:

- Я потом тебе расскажу.

- Когда «потом»? Меня муж из дома не выпускает, и так еле вырвалась, давай, выкладывай, как на духу.

- Нечего мне «выкладывать». Сказала потом – значит потом.

Пережившая оккупацию на отцовском хуторе, в относительной безопасности, Шурочка, не могла понять такой скрытности. Она недовольно хмыкнула: