Хвост - стр. 8
– Останешься? – Мамочка выглянула с кухни и все ее лицо выражало неодобрение к собственному предложению.
– Да не, спасиб, я только подарок отдать. Наркоманку свою с работы забирать, пропадет еще опять… да и Папа ваш…
Кончик хвоста устремился к Подружке, но та едва заметно отстранилась.
– Сама знаешь, не особо ладим. Он думает, я тебя развращаю.
– Это неправда.
– Конечно. Это ты меня развращаешь. Домашку заставляешь делать. Фу. К Экзамену готовиться. Скоро стану пай-девочкой.
– Я не пай-девочка, – хвост расстелился по полу, будто специально, чтобы на него наступили, но подруга переступила и впрыгнула в ботинки.
– Не спорю. Ты опасна и полна загадок. Можно в ссальник сходить? И побегу.
– Беги…
Только когда за Подружкой закрылась дверь, Мамочка выползла из кухни, с заранее приготовленной шваброй.
– Ух. Нанесла грязюки, подруженька…
– Ты не видела, как у нее дома, мам.
– Хорошо, что не видела. Порядочные девочки должны следить за чистотой.
– А если с порядочными девочками живут непорядочные маргиналы?
– С порядочными девочками они не живут, Мышоночка. Быстро, мыть ручки! Папа скоро придет, а у нас ничего не готово.
– Папа? Он обещал? Правда?
– Посидит немножко и обратно на работу поедет. Надо его накормить. Маленький, убери с пола свои краски! И листочки! И ручки помой!
Мышь забрала у Мамочки швабру, сама вытерла следы ботинок, поправила обувь в коридоре – ровно должно стоять, по линии – причесалась, надела свитер поприятнее. Ничто не должно было расстроить Папу, он и так часто расстроенный и очень-очень уставший.
– Что резать? Что почистить? – даже спазмы будто стали легче. Она сварила картошку, она порезала огурцы, она даже взялась чистить яйца, и хотя те разваливались в руках, легко было сосредоточиться на механическом действии и думать только о том, что Папа придет, Папа придет, Папа придет!
– Ты представляешь, – мешая салат, Мамочка не отрывала взгляда экрана телефона, и капельки разбавленного водой майонеза разлетались по всей кухне, – снова строительство Заборчика остановили!
– Я думала, его давно закончили.
– Никак! Уже три – или четыре года? А всё эти мешают: сначала петиции свои, теперь стройку саботировали. Бессовестненькие.
Продолжая мешать салат и попутно подъедая плохо лежащие куски Мамочка повернула телефон экраном к Мыши, и та без особого интереса проглядела статью. Проект, обеспечивающий рабочими местами…защита от внешнего врага… автономность и поиски пути… закон о криминализации связей с жителями иных государств… встречено сопротивление… «мы за вас воевали, не чтобы вы нас разлучали с родными»… ничего нового или интересного. На памяти Мыши таких законов за последнее время приняли добрую пачку, а строительство останавливали чуть ли не каждый месяц.
– Конфетки ребятам понравились?
– А?
– Конфетки.
– Да, здорово вышло. Поздравили меня… – врать Мамочке было неприятно, но вносить негатив в ее уютный мирок хотелось еще меньше. Казалось, если Мамочка расстроится, все эти хаотично разбросанные по дому прихваточки, тарелочки, чашечки и картиночки рухнут вниз, превратятся в осколки, станут руинами идеального мира, и в центре – памятник любимой дочери.
– Ты у меня такая красивая, такая взрослая стала!
– Да ладно, взрослая… всего восемнадцать…
– Нет, ты уже такая ответственная, моя Мышоночка…