Хвост - стр. 21
– Так. Подожди. Ладно… это же…
Мышь окончательно потерялась. Нет. Крестик – это не буддизм. И самхита – не буддизм тоже.
– Запуталась? – будто бы понимающе сказал Сектант и кивнул на горку из рваной салфетки, – распутать?
Мышь отчаянно заморгала, глядя на чётки, пытаясь понять. А-а-а! Он ее дурит?
– Я понял. Не очень комфортно. Давай так, – он взял чётки. Расстелил чистую салфетку. Распутал узелок, снял часть бусин и крестик, вернул бусины обратно и снова подвинул к Мыши, – я тебе их вот так отдам. Лучше?
– Зачем? – жалобно проблеяла Мышь.
– Как зачем? Будем вместе искать, – и снова эта улыбка.
– Вместе?
Она уцепилась за знакомое слово, за знакомую ситуацию, за подсознательное желание, за хвост, в конце концов, который, перемазавшись в торте, пытался изгваздать остальные салфетки. Мышь дернула его, засунула под стол и спросила снова, старательно делая вид, что она все поняла, что она его раскусила:
– Вместе, да?
– Ну да. Такие, как мы, должны держаться вместе.
И снова – тупик.
– Такие, как мы?
Мышь понимала, что это очень глупо -повторять за ним, но больше ей ничего не оставалось. Она не хотела в секту. Она вообще уже ничего не хочет. Откуда-то из живота поднялась внезапная неестественная усталость, да такая, что упасть лицом в этот дурацкий клубничный торт показалось не такой уж плохой идеей. Хвост подергал за ногу, и Мышь хотела уже пнуть его, но вовремя заметила, что ее хвост лежит на краю столика, с неприязнью подрагивая в сторону Сектанта. Что-то снова коснулось ее ноги, очень настойчиво. Это он пинается? Зачем? Ладно. Хватит с нее. Всё уже…
Кончик чужого хвоста вынырнул из-под стола, коснулся хвоста Мыши, и они оба отпрянули, как две столкнувшиеся змеи. Мышь разинула рот, чувствуя, что как бы она не пыталась вести себя сдержанно, сейчас с нее спадает все напускное, и она остается такая, какая есть – потерянная и абсолютно не понимающая, что происходит в этом мире.
– Ну да, – Сектант подставил руку, и его хвост послушно лег в раскрытую ладонь, – я думал, ты и так поняла. Я же тебя поэтому позвал.
– Поэтому?
Сектант взял чистую салфетку и очень тщательно вытер кончик хвоста, а тот… тот будто бы и доволен!
– А ты подумала, что это свидание? Потому глаза накрасила?
А вот это зря. Вот так неожиданно. Вот так жестоко – нельзя. Ее хвост взбрыкнулся, ударил по столу, ударил по руке и обвился вокруг шеи, лишая доступа к воздуху. Скорее, туалет, здесь должен быть, надо, надо просто…
Глаза Яна наполнились испугом.
– Эй-эй, тихо-тихо, подожди, прости, – он будто видел, что происходило с ней, но этого быть не могло. Никто не видел, – я не хотел, я просто не думал… эй, все хорошо. Ты очень… классная. Я просто сам давно ни с кем не…
– Сам? – прохрипела Мышь сквозь тяжелую отдышку. В этом слове будто было спасение, мысль о нем помогала дышать. Через раз. Дело не в ней. Дело не в ней.
– Я уже отвык от такого общения, прости, пожалуйста. Я хочу здесь находиться. Мне приятно общаться с тобой. Эй. Тшшш.
Он протянул руку, будто успокаивая зверя, и хвост очень медленно, очень-очень медленно отпустил ее, позволяя глубоко вдохнуть.
– Ага. Ну да, – она позволила себе едко, горько усмехнуться, растирая свежий порез большим пальцем, ненавидя себя за чувство, оставшееся на коже, и за то, что он видел все это. Он видел, – очень приятно. Мы даже не говорим ни о чем почти.