Хватит ныть. Начни просить - стр. 14

Представьте, будто Гарольд и Мод встречают Марселя Марсо, вот это было также эксцентрично и устрашающе. Немцы не знали, как реагировать.

Один сектор был и не подарком, и не «самоубийством». Это был «чайный сервиз», он был своего рода джекпотом. Если я приземлялась в этом месте, я хватала руку своей жертвы, приглашала сесть со мной на землю и насладиться воображаемым чаем из винтажной коллекции треснутых чашек и блюдец, которые я купила на блошином рынке. Я подумала, что это поразит каждого прохожего. Было мучительно больно видеть, что не каждый немец принимал мое приглашение выпить со мной чашечку воображаемого чая. Как так?

Мне даже не могла прийти в голову мысль, что мое комичное самоубийство посреди площади в небольшом городке и приглашение незнакомцев посидеть на земле, возможно, были не самыми лучшими способами завладеть сердцами и немецкими марками баварских семей, которые вышли на воскресную прогулку.

Принцесса Рулетка быстро научила меня прозе жизни живой статуи, уличного артиста и даже позволила узнать немного о немцах. Главные выводы:

1. Ты не получишь прибыль, если будешь дарить Вещь, которая стоила тебе две марки, человеку, который, в свою очередь, дает тебе пятьдесят пфеннигов.

2. Если ты устраиваешь перфоманс в обмен на Деньги, и каждый перформанс длится две минуты, и восьмилетние баварские мальчишки кладут по десять пфеннигов в шляпу один за другим, в то время, как люди с реальными немецкими марками стоят и наблюдают с изумлением со стороны, ты не извлекаешь максимум пользы из своего выступления.

3. Немцы в своих красивых вещах не любят сидеть на земле.

Несмотря на то, что я выступала в качестве Принцессы Рулетки всего четыре или пять раз, я быстро поняла, что отношения между уличным артистом и уличной аудиторией очень деликатны и не похожи на те, что существуют между эстрадным исполнителем и человеком, который купил билет на его концерт. Здесь существует больший элемент риска и доверия с обеих сторон.

Это я поняла в свой первый день, когда ко мне подошел с виду доброжелательный мужчина за тридцать со своей маленькой дочкой. Родители на прогулках со своими любопытными детишками – просто удача для уличных артистов. Они с удовольствием вручают своим малышам деньги и смотрят, как их отпрыск испытывает спонтанное, магическое взаимодействие с незнакомцем под их пристальным присмотром.

Однако на этот раз все пошло совсем не так. Отец положил монетку в мою шляпу, и я начала крутиться. Когда я открыла глаза, увидела, что девочка подошла к одной из моих корзинок и взяла горсть конфет. Увидев это, я была в растерянности. Этот ребенок крал мои конфеты. Я и представить себе не могла такой проблемы. После небольшого обдумывания своих последующих действий, я посмотрела трехлетней девочке прямо в глаза и притворилась, что плачу. Тихо, но уверенно я издала мучительный, пронзительный, но выверенный, страдальческий вопль из-за утраты конфет.

Мне не стоило этого делать.

Маленькая девочка зарыдала и завопила, правда, не так выверено, как я. На долю секунды наш совместный стон на маленькой площади немецкого городка звучал как эпичный вагнеровский плачь после потери дорогого человека.

Почему?

Я стояла как вкопанная, пока шокированный отец брал на руки свою дочку, на которую только что совершили эмоциональное нападение. В его взгляде читалось: