Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да… - стр. 50
Второй этаж, куда вели лестничные марши из левого угла «Ш» лишённой средней палочки, в точности повторял планировку первого.
Только наверху уже, конечно, не было вестибюля с барьерчиками раздевалки и никелированными вешалками для шапок и пальто учеников, вместо этого из края в край второго этажа тянулся длинный-предлинный коридор с частыми окнами в левой стене и более редкими дверями в правой.
Зимой, когда в школу ходят не в ботинках, а в валенках, то здоровски получалось скользить с разгону по коридорному паркету пола, если, конечно, на валенки не обуты чёрные резиновые калоши.
Сперва мои валенки своим краем натирали мне позади коленок, но папа надрезал их войлок сапожным ножом; он умел всё-превсё и знал как что делается…
Зимой в школу приходишь затемно.
Иногда я бродил по пустым ещё классам, просто так, или чтоб ещё раз заглянуть во внутреннюю полость небольшого бюста Кирова на подоконнике в 7-м классе, изнутри очень похожего на нутро фарфорового щенка в комнате родителей.
Однажды, включив свет в 8-м, на учительском столе я увидел забытое яблоко из воска.
Нисколько не сомневаясь, что это не настоящее, я держал его на ладони, но оно казалось таким манящим и сочным, и как бы даже светилось изнутри, что, не удержавшись, я куснул неподатливо твёрдый воск, оставляя вмятины от зубов на безвкусном боку.
Стало стыдно, что я, как маленький, поймался на яркую подделку, но кто видел?
Я выключил свет и тихонько вышел в коридор…
( … спустя 25 лет, в школе карабахского села Норагюх я увидел точно такой же муляж из воска, с отпечатком детского укуса, и понимающе усмехнулся – а я тебя видел, пацан!..)
У детей любых времён и всех народов есть очень сходные черты, например, любовь к игре в прятки.
В прятки мы играли не только во дворе, но и дома – нас же трое! – а иногда даже с участием соседских детей: Зиминых и Савкиных.
Конечно, дома не слишком-то много укромных мест.
Ну, под родительской кроватью, или за углом шкафа… ах, да! – ещё занавесочный гардероб в прихожей.
Его папа сам сделал.
Металлическая стойка в углу напротив входной двери и два прутка, скрепляющие верхушку стойки со стенами, отделили немалый параллелепипед пространства.
Осталось только накрыть его куском фанеры сверху, чтобы пыль внутрь не садилась, и пустить по пруткам колечки с ситцевой занавесью до пола, за которой на окрашенную стену прибита досочная вешалка с колышками для пальто, а на полу под ними стоит плетёный сундук из гладких коричневых прутьев, но и для обуви много много остаётся много места.
Вобщем, особо так и негде прятаться, но играть всё равно интересно.
Затаившись, вслушиваешься в осторожные шаги водящего, а потом летишь наперегонки к валику дивана в детской – постукать и крикнуть: «тук-тук! за себя!», чтоб не тебе водить в следующем кону.
Но один раз Сашка спрятался так, что я не смог его найти: он прямо-таки испарился.
Я даже заглянул в ванную и кладовку, хотя у нас был уговор туда не прятаться.
Я прощупал все пальто на вешалке за ситцевой занавесью в прихожей.
В комнате родителей я открывал шкаф, где, в тёмном отсеке за дверью с зеркалом, висели на плечиках мамины платья и папины пиджаки; на всякий случай я проверил даже и за правой дверью, где до самого верха только выдвижные ящики со стопками простыней и наволочек, a в самом нижнем из них я однажды обнаружил синий квадрат моряцкого воротника, отпоротый от матросской рубахи.