Художники - стр. 15
Рульда очень удивилась, когда узнала, что Алиса и сегодня не придет.
– Ей очень плохо? – спросила она у посудомойки.
Девушка, которая работала здесь на два месяца больше, как-то странно посмотрела на Рульду. Как будто жалела и боялась.
– Очень, – ответила она голосом, который Рульда впервые слышала из ее уст.
Ей захотелось навестить Алису. Вдруг что-то плохое…
– Уволили? – Рульда не верила своим ушам. Ведь сегодня утром об этом ни шло даже и речи! А как только заикнулась… Ну ведь нельзя же, человек просто болеет. Она сама, Рульда, заменит Алису, сделает все, что та делает, пока не выздоровеет!
– Эка, девка, тогда ты вылетишь отсюда следом! Это ж столько – упахаться.
– Она надолго заболела? – испугалась Рульда. Ей говорили о страшных болезнях, поражающих только господ, потому что они дольше живут… Но ведь живя в господском доме – таком господском доме, – можно было заразиться. Наверняка можно. Ох, это какие же страсти…
– Надолго. А ты лучше не спрашивай, – кухарка хмурилась. И как будто тоже… жалела? – Иди и своим делом занимайся. Иначе тоже уволю.
– Но меня-то за что уволить?! Я не больна!
– Ох, девка, иди подобру-поздорову! – женщина даже притопнула ногой. Рульда юркнула в рабочий коридор.
Ну как же так. Алиса – она ведь такая веселая.
Брови Агнесса свела – но не показное ли это? Впрочем, я решил уступить ее женской прихоти.
Герцогиня оправила платье, хотя я ее еще даже не коснулся, прошлась к окну в комнате, которую теперь занимала с мужем. А год назад она делила здесь ложе со мной. И не могла не помнить.
Мне доставляло удовольствие смотреть на ее эмоциональную беззащитность. Потеряла она многое – и должна была очень жалеть.
Она оперлась рукой на подоконник. Я усмехнулся про себя – жалела. Пальцы упираются до побеления.
– Если вы хотели что-то сказать, регент, говорите сразу. Не понимаю, почему это нельзя было передать через моего мужа.
– Ты еще довольна, что выбрала его? – перешел я сразу к делу, желая насладиться ее реакцией.
Она повернула голову и вспыхнула.
– Не смей решать, что за меня делать!
– На «ты», на «ты», – усмехнулся я.
– Не смей оценивать мои поступки, – разозлилась она.
О, как это мило.
– Могу хотя бы оценить, что ты сбежала, – я окидывал взглядом комнату. – Променяла младость на старость, да еще какую: по-моему, даже теневые доходы не приносят ему столько, сколько имею я.
– Думаешь, я сбежала из-за денег?! – громким шепотом вскрикнула она.
– Уж точно не из-за чувств.
– Из-за чувств, – Агнесса сглотнула. – Ты знаешь, как я боялась.
Я сдвинул брови.
– И сейчас – ничего не изменилось. Я вижу…
– Тихо-тихо-тихо, ты говоришь опять вещи, которых не следует…
– Посмотри на себя, – я уже стоял к ней близко, – ты опять гонишь себя в могилу. Играешь с судьбой. Думаешь, я этого бы не боялась? Я и сейчас боюсь. Хотя никакого отношения к тебе не имею.
– Ты все еще думаешь… – я округлил глаза.
– Конечно. Ты пока еще в этой стране не закон.
Я был поражен. Она не может так думать.
– И сейчас, я уверена, ты готовишься это исправить!
В ее словах было столько ужаса. Столько ужаса в глазах. Неужели я так пугаю?..
Я сглотнул. Агнесса боялась всерьез. Я боялся всерьез… принимая ее слова за чистую монету?
– За кого ты боишься? За меня?
– За принцессу.
– Почему ты не боишься за меня?
Агнесса замерла.