Хрустальная волчица - стр. 13
- Ничего, на туловище не было головы. Я просто знал, что это он, и знал, что он мертв.
- Что, Жнец тебя дери, ты делаешь в армии Дагер Бёрг? – разозлилась я. Хорошо, что сейчас нет военных действий, иначе от обилия мертвецов желающих поболтать, он просто бы спятил. – Тебе нужно в УТ*****.
- У меня нет денег на учебу, к тому же дядя был против, он считает, что я … фантазёр, - выплюнул он последнее слово. Великие, да без должного обучения дар может быть утерян, или еще хуже – возобладает над ним.
- Мы закончим здесь и считай, твоя учеба дело решенное, в Стоунхельме все, у кого есть дар, учатся совершенно бесплатно. А твой дядя невежественный болван, и даже если он лишит тебя довольствования в ордене платят достойную стипендию, - всё это время я выбирала куда повернуть и после слов Бёрга решилась. К аромату свежевыпавшего снега, сосновой смолы и влажной коры примешивался едва уловимый, но отчетливый запах, дерущий в жажде схватке горло любому хищнику – медных монет.
Кровь.
*Гауптвахта (слэнг).
**Парад Лун - ЛаЛуна и Мун остаются на небосводе одновременно, окрашивая все вокруг зеленоватым оттенком. Время гона, наиболее удачное время для оборотней, чтобы найти пару, без настоек или пилюль удержать оборот невозможно.
***Закон суров, но он закон (лат.).
****Годи - жрец, видящий, некто вроде некроса. Годи может видеть прошлое и настоящее, обученый - будущее.
*****Утт – орден (лат.). Магический орден Стоунхельма.
6. Глава 5.
Людская глупость, вообще говоря, сильнее влияет на ход истории, чем людская злоба.
Небольшая охотничья сторожка показалась внезапно.
Снаружи домик был уютным и явно обжитым, но четкий запах несвежей крови портил благостное впечатление. Дверь, крепкая, сбитая из твердого дерева была сорвана с петель и болталась на нижней, заунывно поскрипывая на холодном ветру. С внутренней стороны она была испещрена глубокими рваными бороздами явно от огромных когтей. Страшные отметины были в хаотичных брызгах запекшейся крови и её было так много, что не прими я ранее слова Бёрга всерьез, сейчас поверила бы им безоговорочно.
В воздухе почти неуловимо пахло яростью, такой сильной, что вкус гнева и сумасшествия горчащие нёбо, не перебивали доминирующий аромат. Я поглубже вдохнула тошнотворную смесь запахов и перехватила поудобнее эфес меча, что уже некоторое время приятно холодил руку и слегка успокаивал расшалившиеся нервы, затем дала знак Бёргу приготовиться и шагнула в тёмный проем.
На первый взгляд в домике было пусто, на второй тоже. Но истеричные, грязно-красные брызги крови и обезглавленное тело в общем хаосе внутреннего убранства доказывали обратное. Вид трупа меня не испугал, дрожь скорее вызывал тлетворный запах разложения.
Когда мне исполнилось шестнадцать, мама уговорила отца дать бал в мою честь, подчиняясь идиотской моде высшего дворянства. Я просила родителей не тратить деньги, которых у нас и без того было немного, но матушка успела отрезать пути к отступлению – разослав приглашения, и мои сомнения были жестко отвергнуты.
На балу я блистала, многочисленные поклонники сравнивали меня с нераскрывшимся бутоном, а родительница предвкушающе потирала руки, как злодей во второсортной пьесе и составляла контракт на мою руку и другие конечности повыгодней. Чтобы покрыть долг, в который нас вогнал непомерный аппетит мамы, папа ввязался, как позднее выяснилось, в сомнительную, морскую аферу.