Хрустальная волчица - стр. 15
- Точно не уверена, одно могу сказать без сомненья: пентос – звезда подчинения, еще я разобрала руны единения и подавления…скажи у него был зверь?
- Не знаю, - ответил адъютант. - На Луны здесь не принято бегать…
Он хотел было сказать что-то еще, но тихий, уверенный голос Дагера потонул в леденящем душу вое, ни один из известных этому миру зверей не мог издавать такие звуки, а судя по громкости, тварь была не просто огромной – гигантской.
Я посмотрела на враз побледневшего мужчину и кивнула в ту сторону, откуда раздался ужасный звук, выбор у нас был небольшой: или встретить монстра лицом к лицу или подставить спины - чудовище явно напало на наш след и сейчас шло прямо на нас.
Я пристально всматривалась в густой лес, окружающий опушку.
Темные, мшистые стволы деревьев были переплетены на столько густо, что казалось стоят непролазным частоколом, валежник под ногами неприятно скрипел, отдаваясь эхом почти в пустом лесу, очень точно позволяя услышать наше расположение. Словно нагнетая обстановку, погода испортилась, затягивая и без того не очень яркое солнце свинцовыми, набрякшими снегом, тучами.
Вой раздался ближе, намного ближе, но в окружающем нас пейзаже ничего не изменилось: не хруста веток, не шелеста листвы, не мельтешения теней в белой круговерти вьюжного снега. Я не увидела, почувствовала, как Бёрг прикрыл мне спину, вооружившись ульфбертом** и готовясь к атаке невиданного нечто.
Удивительно, но я не испытывала страха, он растворился в обжигающей лаве плещущегося в венах адреналина. В МАСе нам рассказывали принцип работы этого гормона, всё просто – он вводит в состояние, при котором организм мобилизуется для устранения угрозы - «бей или беги», и чего я точно не собиралась делать, так это покидать место сражения. Преподаватель учёл и двуипостасную сущность большинства элитных войск: для нас побег это вызов, брошенная перчатка, эвокация***, а этот леденящий душу, пронизывающий до мозга костей вой точно не принадлежал человеку.
Я стояла наготове и ждала, мышцы саднило от напряжения, а зачарованная на нечисть сталь пела на ветру, стремясь в бой, волчица просилась наружу, скуля и царапаясь изнутри, но я не знала, кто лучше: я с мечом и кинжалом или она с когтями и зубами. И поставила на себя – человека.
И не прогадала.
Как бы внимательно мы не всматривались в деревья, окружающие поляну, монстр появился внезапно и из ни откуда. Бросился огромной белой тенью, сбивая огромной тушей с ног Бёрга и исчезая вновь, в круговерть слепой метели. Дагера припечатало о тонкие стволы молодых сосен, с их разлапистых веток шквалом осыпался снег, припорошив тело адъютанта, но он не пошевелился, а из его легких с хрипом вырывался воздух, кажется, сломаны ребра, на голове огромная, зияющая рана, из которой даже не льется, хлещет кровь. Я тормошу его, приказывая обернуться:
- Ну, ты же сдохнешь, давай, - но он без сознания. Его зверь силен, и справится сам, но пока я не могу ему помочь, бросить оружие сейчас и начать оказывать помощь – глупо, умру я – умрет Дагер.
Тварь атакует, выпустив в смертоносном прыжке острые и длинные как сабли когти и клыки, но мне удается уйти с линии, и я плашмя, со всей силы, ударяю её по корпусу, меняя траекторию, мешая приземлиться на распростертое тело Бёрга. Не из жалости или неумения я не бью его острозаточенным лезвием, просто у чудищ изнанки мало уязвимых мест, и отлично защищённый густым, жестким мехом бок, покрытый острыми шипами, точно не одно из них.