Хроники порочных королев. Лаура. - стр. 3
- Ты просишь о милости? – я видела, с каким осуждением смотрят на нее придворные, как их передергивает от омерзения. – Любовь должна быть чиста! Ее нельзя никому показывать! В Ноаре запрещено показывать любовь! И уж тем более, что нет такого закона, который позволил бы тебе продавать ее за деньги и получать удовольствие! Ты ведь не ради денег пошла на такое? Ты искала удовольствий в объятиях мужчин! И что теперь? То, что ты сотворила – это мерзко и отвратительно! Ты лишила себя величайшей радости принадлежать одному, хранить для него свою любовь и верность! Ради плотских забав ты отказалась от дара вечной любви! Сколько их у тебя было? Тех, кто покупал твою любовь?
- Я… Я не помню… - шептала девушка, кусая губы и давясь слезами. – Я не помню… Не знаю, как их зовут… Они не говорили…
- Лица их ты тоже не помнишь? Потому что они должны стоять здесь, рядом с тобой! Я знаю, что некоторые из вас, - я посмотрела на мужчин, которые гордо вскинули головы. – Пользуются услугами продажных женщин. И напоминаю, что за это полагается смертная казнь! Я не хочу, чтобы мы погрязли в разврате и оргиях!
- Милости, милости вашей, - шептала девушка, поднимая на меня свои заплаканные глаза и ползая по полу. – Только милости вашей прошу… Если не ради меня, то ради моего ребенка…
- Какой ребенок вырастет у такой развратной и похотливой матери? Чему она научит его? – строго спросила я у придворных, которые тут же закивали в знак согласия. – Ребенка мы отдадим в хорошую семью. Скажешь, где он, и я распоряжусь, чтобы о нем позаботились! А тебя…
- Не-е-е-ет! – кричала она, глядя на меня с испугом. – Прошу вас… Меня не берут на работу… Я не знаю, как еще могла бы заработать на еду… Я не виновата! Меня родители продали! Дайте мне любую работу! Я готова исправиться!
Рядом послышался смешок и перебор лютни.
- Что делать, когда рождены дураками? И руки – час от часу горше, - пропел Энцо, тряхнув рыжими волосами, скорчив грустную гримасы – Ведь можно работать совсем не руками, и зарабатывать больше! Ой! Я имел в виду головой! Еще раз «Ой!».
- Все, кто хоть однажды ступил на путь порока вместо пути добродетели, должен понести наказание, - сухо отрезала я, глядя, как несчастная пытается поцеловать мою туфельку. Энцо покачал головой, опираясь на спинку трона. – Как тебе платили за удовольствия, так и ты будешь расплачиваться за свою похоть! На счет казни я подумаю! В темницу ее! Я не хочу, чтобы в моем королевстве процветала мерзость!
Стража уволокла девушку, которая сама даже не могла встать. Она кричала, рыдала, билась на полу, а я провожала ее взглядом.
- Помните, нет ничего греховней, чем плотские утехи! Они оскверняют ваши души, они разлагают ваши сердца, а ваши дети, глядя на вас, вырастут распутниками и развратниками! – произнесла я, глядя на притихший народ.
- Знают те, и знают эти, - рассмеялся Энцо, кивая в сторону придворных. – Что с небес берутся дети! Что постельных ждать утех – это самый страшный грех!
Он еще что-то пел, а мне протянули очередной донос, в котором значилось, что некая Адда, предлагала свое тело и девственность, чтобы рассчитаться с долгами отца.
- Даже смотреть не буду! Приличной девушке проще постичь тяготы нищеты и сохранить себя, нежели предлагать самое святое! Ее родители живы? – спросила я, чувствуя, как меня коробит от брезгливости.