Хроники порочных королев. Лаура. - стр. 17
Я быстро убрала руку, чувствуя прилив стыда, но и через пару мгновений, блаженное тепло, все еще разливалось по телу… В этот момент я была с ним, чувствовала какое-то неземное счастье, какой-то дикий восторг и облегчение, которое приходит как сон после тяжелого дня.
- Я люблю тебя, - в исступлении прошептала я, погружаясь лицом в подушку. – Как же я люблю тебя… Если бы ты знал… Как же я рада разделить с тобой это чувство…
Я не вставала с кровати несколько дней, чувствуя слабость и головокружение… Ко мне приходил тот самый старый лекарь, слушал пульс и выписывал какие-то горькие настойки.
- Вот каждый раз, как вы о нем думаете, - замечал лекарь, недовольно глядя на меня. – Каждый раз начинается маетная горячка. Стоит только вам попереживать, как никакие настойки не спасают!
- Ох, горе ты мое! Ну что опять? – кормилица прогнала лекаря и села на кровать. – Все вздыхаешь? Помирились? Простил что ли? Девонька моя, брось ты это! Мне никогда он не нравился! Нет, казалось, посмотришь – красавец! А как послушаешь – сердце не на месте…
- Нянечка! Не надо! – взмолилась я, лениво глядя на ее постаревшее лицо. Перед глазами был тот день, когда я бежала со всех ног поделиться своим счастьем с единственным близким человеком, а она посмотрела на меня как-то странно, словно и не рада вовсе. «Он сказал, что тоже любит меня!», - я улыбалась всему миру, а мир улыбался мне. «На словах, разве что… Слыхала бы ты, что он говорит, когда тебя рядом нет! Мне служанка одна сказала, что своими ушами слышала, как Анри заявил, что безмозглая королева – это лучшее, что может быть в королевстве! Ибо мешок для наследников не должен уметь думать! А Лаура с ее кукольным королевством и мозгами курицы однажды умрет при родах, оставив после себя королевство и наследника!», - произнесла в тот день кормилица. И, дескать за это, он чуть не получил от Эдвина. Я спросила у Анри, что он говорил, а он ответил, что имел в виду то, что страной должен править король. Благодаря нашей свадьбе Восточный и Западный Ноар снова стали одним государством, как это было во времена нашего прапрапрапрадедушки.
- Ну кто ж тебя – то еще уму-разуму научит! Чай не последний мужик на свете! – вздохнула кормилица, глядя на меня сквозь паутину морщин на суровом лице. – Поговаривают, что Эдвин сюда направляется! Дескать, дошли до него вести, что якобы ты с Вильгельмом союз военный заключила!
- Эдвин? Да как он смеет! Он убил любимого! – я почувствовала приступ негодования. – Я его задушу своими руками! И ведь утешал, мол, все будет хорошо… Специально приехал на похороны… Как низко и подло!
- Знаешь, все, что не делается, все к лучшему! – тяжело вздохнула кормилица. – Поговаривают, что завтра с утра он будет во дворце!
Я вспомнила темноволосого Эдвина, который постоянно лез в драку. Стоило кому-то что-то не так сказать, как он тут же бросался с кулаками. Моему Анри часто приходилось его останавливать, особенно, когда они с Вильгельмом о чем-то спорили. В голове звенел детские голоса. «Я считаю, что сначала переговоры, а потом война!» - спорил Вильгельм, «Нет же! Переговоры – ничего не решают! С мятежниками не нужно разговаривать! Их нужно вешать! Пока не угомоняться!», - кричал Эдвин, размахивая деревянным мечом. «Но они не просто так поднимают мятеж? В последний раз мятеж у нас был, когда кушать было нечего! И как только снова урожай, так все улеглось!» - спорила я. «Да, а налоги кто платить будет?», - кричал Винсент. «А я бы сказал мятежникам, что дам им хлеба! И они бы поверили! А сам бы отравил хлеб! Крестьяне любят хлеб, поэтому взяли бы, и потравились бы все!», - заметил тогда Анри. «И даже дети? Это же жестоко и подло!», - удивилась я. «И даже дети! Все! Хитрость и подлость – это удел умных, вот поэтому ты никогда не поймешь правильность моего решения, дурочка!», - ответил Анри. «Да как ты смеешь называть ее дурой», - закричал Вильгельм. «Я говорю, как есть! Девочка не должна быть умной! Иначе она будет некрасивой! А Лаура – красивая!», - заметил Анри. В этот момент на него бросился Эдвин: «Я покажу тебе неумная!».