Хроники порочных королев. Лаура. - стр. 12
Через пару таких толчков, от которых у меня на глазах выступили слезы, я почувствовала, как он ускоряется. Он подавался вперед, тряся волосами и тяжело выдыхая.
- В первый раз всегда … больно, - он резко подался вперед, заставив меня снова застонать от боли. Это было странное и неприятное чувство, когда внутри себя ощущаешь что-то постороннее, а твой живот вздрагивает от каждого толчка, а ты не можешь избавиться ощущения, что никому не пожелаешь этой боли…
- Любимая… - простонал Вильгельм, придвигая мои бедра ближе к себе. – Я знаю, что потом ты будешь умолять меня повторить… Я жду того момента, когда ты сама будешь тереться об меня, чтобы я бросил тебя на кровать… Не могу сдерживаться…
Меня резко перевернули. Перед глазами застыл портрет любимого, которого я умоляла помочь мне… Я молила богов пересохшими губами, чувствуя, как по щекам катятся слезы, пока мое тело покрывают поцелуями. О! Эти поцелуи были страшнее укусов змеи.
Я почувствовала ту же резкую боль, а руки сжали мои мою грудь. С каждым разом толчки становились все сильнее, а внутри живота что-то сжималось. Что–то скользило во мне туда-обратно, а позади я слышала прерывистое дыхание. Чужие пальцы уже до боли впивались в мои бедра.
- Как же ты сжимаешься, а… - слышала я шепот, чувствуя, как ритмично трясусь на столе. Спутанные волосы липли к щекам, а из груди вырывались непроизвольные стоны. Толчки снова сменились поцелуями, от которых сводило ноги и живот. И в какой-то момент я услышала стон позади себя, а через мгновение по моим ногам потекло что-то теплое и липкое… Еще один стон, а потом в этом скользком и липком стали скользить пальцы. Я чувствовала, как с каждым его движением все туманится в глазах. Анри расплывался, его лицо казалось бледным пятном, зато внутри все вздрагивало и сжималось, заставляя кусать губы. А все эти проклятые пальцы! В какой-то момент у меня перехватило дух, тело сжалось в какой-то болезненно сладкой конвульсии, от которой все в мире на мгновение перестало существовать. Мне показалось, что я вижу дивный сад с душистыми и нежными цветами, пока тело сжималось и выворачивалось в сладкой судороге и упоительной конвульсии. В этот момент мне показалось, что весь мир любит меня, что в этой безбрежной неге меня обнимают десятки рук, а потом все начало стихать, словно быстрые шаги кого-то, кто спешно уходит. Ты еще слышишь их, а они с каждой секундой становятся все тише и тише. Нет! Это - не шаги! Это гулко стучит мое сердце…
Я все еще ощущала сладость от каждого движения пальцев, но она угасала, уступая место бессилию и усталости. Казалось, что я настолько обессилила, что не смогу даже пошевелиться, вслушиваясь в то, как сердце куда-то спешит, растворяясь во всем теле глухими ударами.
Я чувствовала, как мне развязывают дрожащие руки, как опускают на кровать, ложась рядом и целуя мои слезы, которые сбегали по моим щекам, когда тело чувствовало странный холод и оцепенение. Не хотелось ничего, не хотелось думать ни о чем, просто лежа в обволакивающем тумане каких-то угасающих грез.
- Теперь ты…. – прошептали мне, наклоняясь к моим губам. – Преступница… По законам твоего королевства тебе полагается смертная казнь… Но я никому не скажу…
Меня поцеловали, а я даже не чувствовала поцелуя, понимая, что если умереть, то сейчас, если ослепнуть, то в это мгновенье.