Хроники Марионеток. Цель Офицера - стр. 10
– Ох! Ох! – запричитал он, сминая ее ладошку и глядя благодарно.
Вдруг Рин напряглась всем телом: чуткие уши уловили звуки шагов совсем рядом. Гвардейцы шли мимо дома. Она закрыла старику рот и напряженно вгляделась в потолок. Наверху заплакал ребенок. Марш остановился. Закрипел снег под сапогами, когда кто-то подошел к дому. Он открыл входную дверь и зашел. Рин задержала дыхание и нащупала револьвер; ощущение нагретой ее теплом тяжелой рукояти в ладони немного успокоило. Вошедший сделал пару шагов внутрь, окликнул больную, но, получив только тяжкий вздох вместо ответа, развернулся и вышел, хлопнув дверью. Слышно было, как гвардеец уходит, а следом снова раздается мерный марш. Только когда он совсем стих, Рин выдохнула и освободила старика. С ее помощью они вылезли из погреба, и девушка принялась осматривать больную женщину. Она была очень слаба, едва-едва в сознании. На бледном грязном лице выступили пунцовые горячечные пятна, ее душил сильный кашель.
Рин порылась в своем рюкзаке, выудила несколько склянок с согревающими настойками, целебные травы и принялась варить лекарство. Спустя полчаса все было готово, и она отпаивала полуобморочную женщину из деревянной ложки ухой, заставляя ее после каждого глотка пить горькое лекарство. Дочь старика и впрямь была похожа на Илара: такая же рыжая, плотная и с добрыми карими глазами. Рин взбила подушку и уложила ее обратно, сказав отцу, что скоро все будет хорошо, нужно только каждый час поить ее этим отваром и обязательно кормить.
Ребенок хныкал потому, что описался и замерз в мокрых одеялах. Рин перепеленала его и как раз собиралась покормить, когда дверь комнаты распахнулась, громко хлопнув о стену. Вошел шатающийся мужик в сером грязном кафтане. От него со страшной силой разило спиртным и рыбой. Старик встал посреди комнаты напротив него, опершись на свою палку обеими руками, а Рин тут же натянула капюшон на лицо и встала в темный угол, за шкаф, чтобы ее не было видно. Малыш в ее руках притих, сладко посапывая.
– Папаша! Сегодня клева нет, я останусь дома. А где Милка?
– Вил! Утро еще, а ты опять пьяный?! Ах ты, бестолочь, никакого сладу с тобой нет! Жена больная, ребенок голодный, а он пьет!
Тон старика был больше жалким, чем грозным.
– Заткнись! – нахмурился мужик. – У тебя слова нет. Я тут вас всех кормлю! Милка где, спрашиваю?
– Где тебя носило всю ночь, пьянь ты такая?! Болеет Милка!
– А ну зови сюда свою девку! Пусть сходит к Нату, возьмет у него еще браги!
– Слегла Милка! Никуда она не пойдет!
– Ах ты мне перечить вздумал?! – взревел Вил, пьяно пошатнулся и замахнулся на деда.
Рин, не выпуская ребенка, скользнула к Вилу и ударила ногой в центр груди, отчего тот свалился на пол. Она тут же наступила ему каблуком на кадык и чуть придавила, чтобы не дергался. Затем осторожно передала дитя деду и демонстративно достала нож из-за голенища сапога, все еще придавливая горло мужчины. Тот обалдело таращился на нее и что-то невнятно хрипел. Из уголка его рта потекла струйка крови, видимо, от удара об пол он прикусил губу или язык. Рин медленно наклонилась к нему ближе.
– Никогда не смей поднимать руку на старших, ясно тебе? – тихо и спокойно сказала она, поигрывая оружием.
Вил кивнул, не сводя с нее ошарашенного взгляда, Рин убрала ногу с его горла, и отошла, оттеснив плечом старика с младенцем. Видимо, Вил от страха в секунду протрезвел, потому что тут же подобрался с пола и собрался сбежать на улицу, но это в планы Рин не входило: она рванула его за шкирку и снова уложила на лопатки.