Хроника одного побега - стр. 24

– Детство вспомнил? – спросил Сабах. – Как сам самолетики пускал?

– Вспомнил, – неохотно признался бородач, ему, с одной стороны, не хотелось, чтобы лезли в душу, он начинал от этого чувствовать себя беззащитным, но, с другой стороны, люди любят, когда ими интересуются.

Сабах уже нащупал слабину. Боевик, способный хладнокровно убивать, оказался сентиментальным.

– Дети у самого есть?

– Первенец, он с моей женой недалеко от Абу-Каатур живет у ее брата.

– Близко от нашей дороги, но заехать не успеем. Что после войны делать собираешься?

– Не знаю еще. Наверное, дело какое-нибудь открою, лавку куплю, – пожал плечами водитель.

– Это хорошо. В жизни цель должна быть. Тогда все, что делаешь, приобретает смысл. Тогда у тебя появляется линейка, которой можно измерять жизненный путь.

– Как это?

– Ты получаешь возможность измерять – приблизился ты к цели или удалился от нее. Вот, скажем, мы расстреляли тех, кто не сумел достать выкуп. Не со злости же мы их убили, не просто так патроны потратили.

– Вроде так. Мне приказали, я и расстрелял.

– А теперь возьмем линейку. Померяем ею, приблизился ты к своей цели купить лавку или удалился?

– Не знаю даже. Наверное, приблизился, – ответил водитель.

– Те, кто видел расстрел, с большим рвением начнут искать деньги для выкупа. От каждого выкупа командир тебе деньги платит. Значит, ты приблизился. И мы все вместе приблизились, каждый к своей цели. Ты не гони, в переулок сверни, – распорядился Сармини на перекрестке.

Водитель повиновался. В переулке между домами стоял джип. Из-за руля выбрался прохиндейского вида мужчина в жилетке с множеством карманов. На дверце виднелся логотип телеканала «Аль-Джазира».

Сармини не стал обниматься с тележурналистом по мусульманской традиции, они просто по-деловому пожали друг другу руки. Сабах открыл саквояж, протянул кассету и пластиковый файл с распечаткой.

– Это то, о чем мы с тобой говорили? – поинтересовался тележурналист.

– Оно самое, признание русских стрингеров. А это черновик дикторского текста.

Журналист пробежал глазами страницу, удивленно вскинул брови:

– И вы не требуете никакого выкупа?

Сабах мотнул головой:

– Не требуем.

– Не верю, – тут же выпалил журналист.

– Требовал бы, об этом и написал бы. Все, некогда мне.

– Не похоже на тебя. И с меня денег не взял за кассету с признанием. И выкуп тебе не нужен. Может, ты в самом деле религиозным фанатиком заделался? Эта болезнь заразная, а ты среди ее носителей каждый день вращаешься.

– Нравишься ты мне. В жизни совсем другое говоришь, чем с экрана. Таким и надо быть. Поставишь ли в эфир, даже не спрашиваю. Первым с новостью выскочить возможности не упустишь.

Сармини торопливо пожал руку журналисту и сел в «Лендровер». Вскоре внедорожник и микроавтобус уже катили по загородной местности. Ехали по хорошей дороге. Движение было небольшим. Иногда приходилось останавливаться, когда въезжали на территорию, контролируемую другими командирами. Поскольку с Сабахом было мало людей, их не останавливали надолго, им верили, что они едут забрать семью одного из боевиков, а не готовят какую-то операцию за зоной своей ответственности. О том, что едут забрать семью самого Хусейна Диба, Сармини, конечно же, не упоминал. Маршрут был составлен так, чтобы пролегал только по территории дружественных Дибу группировок. Лучше сделать крюк в двадцать километров, чтобы разминуться с недругами. А отношения между отрядами повстанцев были сложными.