Хромированные сердца - стр. 15

Он меняется в лице, когда я вонзаю ножницы ему в спину. Его лицо становится всё испуганней с каждым ударом. Он пытается оторвать меня от себя, но я вцепилась в него как может вцепиться только бешеная полураздавленная кошка. Он поднимается на ноги вместе со мной на груди. Его глаза вытаращены. Я кричу от ярости. Раз за разом ножницы входят в его спину. Я обхватываю его ногами, как женщина в постели обхватывает мужчину, чтобы он входил в неё ещё глубже. Но это я вхожу в его плоть. Он покачивается и падает на спину. Моя левая рука ломается в запястье, но я не выпускаю ножниц. Я никогда их не выпущу! Его руки сходятся на мой шее и я всаживаю ножницы ему в лицо. Я протыкаю его глаза, щеки, нос. Я превращаю его лицо в лоскуты. Руки всё сильнее сжимают мою шею. В глазах темнеет. Рука с ножницами уже не поднимается. Боль уходит и весь мир исчезает.

Темнота взрывается светом и я врываюсь в него с криком. Боль разрывает меня пополам. Я вскакиваю и трубки с проводами вырываются из моего тела. Чьи-то руки хватают меня и куда-то укладывают. Всё вокруг слепяще белое. Потом темнота снова уволакивает меня к себе.

Я открываю глаза. Свет уже не такой яркий. Веки тяжело открываются, словно залепленные какой-то жижей. Я пытаюсь поднять руки и не могу. Сбоку ко мне подскакивает человек.

–Тише-тише, не шевелись. – Руки мягко прижимают меня.

Я с трудом поворачиваю голову. Напротив меня сидит смутно знакомый парень.

– Никита? – Выдавливаю я пересохшими губами.

У него встревоженное лицо, но он пытается выдавить улыбку.

– Привет. Это я, Саша, друг твоей сестры. Мы виделись недавно.

– Саша. – Я откидываюсь на подушку. – Где я?

– Ты в больнице. Всё будет хорошо.

В больнице? Что я делаю в больнице? Я не знаю, как сюда попала. Я пытаюсь вспомнить, но голова наливается болью.

– Что я здесь делаю?

– На тебя напали неделю назад.

– Кто? – Я ошарашена. – Зач… Неделю назад?

Мне кажется я крикнула, но на деле просто просипела.

– Ты неделю была в коме. – Саша берёт меня за руку. Какие у него тёплые ладони. – Полиция позвонила по последнему номеру в журнале и он оказался моим. Я сразу приехал.

– Ты один?

– Нет, твоя мама тоже здесь. – Он запнулся. – Ну, была. Мы по очереди дежурим у тебя.

– Что врачи говорят?

– Что ты уникум. – Он улыбается. Но веселья в улыбке нет. – Что ты настоящий боец.

– Я, боец? – Мне смешно, но жуткая боль в груди заставляет стиснуть зубы.

Саша берёт мою ладонь в свои. Сразу становится легче. Головная боль медленно проходит.

– Всё будет хорошо. – Саша целует мою ладонь.

Я закрываю глаза и слезинка скатывается по щеке. Я не могу вытереть её и рада, что Саша её не видит. Он гладит мои руки и боль уходит. Я засыпаю.

За окном, в больничном дворике, сидит маленькая девочка с костылями. Она наблюдает, как маленький муравей тащит хвоинку, которая больше него в несколько раз. Он постоянно падает на спину и роняет хвоинку, но каждый раз снова тащит её дальше. Раз за разом. Раз за разом.

Жена выгнала меня из дома и выкинула все вещи. С деньгами было все плачевно. Полгода нужно было покопить, закрыть кредиты и снять квартиру. Я составил список подруг и написал первой: "Ты пустишь меня пожить у тебя месяц, за это я буду тебя крепко трахать и вкусно готовить". Уже через три минуты она написала адрес. Она была милая кошатница, скромно кончающая шепотом. За месяц у нее я заработал аллергию на кошек и стал разбираться в Доме-2. Она мало разговаривала и только смотрела своими бездонными голубыми глазами. В конце месяца она предложила мне жить дальше, но это было не по плану. За месяц ты не успевал до смерти надоесть человеку, не успевал сжиться с ним, а после месяца это уже было бы похоже на отношения.