Хранители Академии. Братство теней - стр. 45
Я даже на котлован сгонял посмотреть: оплавленные края, гладкие как жерло вулкана, – несомненно Огонь. Даже руки зачесались и ус задергался от близости моей стихии.
Дальше – хуже. Когда девица выходила из комнаты днём – и под личиной дурочки – Дайр её замечал, и даже иногда наблюдал за ней. Но ночью – ни разу не заинтересовался. Видел, но не обращал внимания.
-- Дайр! А за пределы Академии она выходила?
Уверенное «Да!» было мне ответом.
М-да.
Глядя, как сквозь туман пробивается первый солнечный луч – рассвет я встретил на спине у Стража, – я понял, что Мурхе оказалась права. Полночи тому я и представления не имел, что же я хочу узнать о ней. Зато теперь куда более насущным был другой вопрос:
-- А действительно ли оно мне надо?
Мало того, что она нагло лезет мне в голову, так это ещё и неопределённый, опасный, нестабильный элемент. Наводящий ужас на студентов и даже преподавателей. Если раньше я считал, что это сказки, и опасности девица не представляет, то сейчас…
Может, ну её к лешим? Пусть подавится моим музеем?
Могу у Дайра пожить. Потом определюсь как-нибудь, где-нибудь…
К Серым пойду.
Если они выживут…
У-у, Мур-рхе…
8. ГЛАВА 7. Очертанья тают в темноте
Лина летела вниз и с замиранием сердца наблюдала, как настигает её «маньяк».
Она видела его глаза – она не могла отвести взгляда от этих темно-серых, как грозовое небо, глаз. Видела устремленные к ней руки – два удара сердца – и они коснулись её плеч, толкая и увлекая за собой. Будто до сих пор она парила в небе, а сейчас подбитой птицей устремилась на землю. На мгновение в сознание ворвался первородный страх смерти, прежде приглушенный странными инстинктами, защищавшими её разум. Страх этот ослепил ледяной вспышкой, пронзил насквозь. Но он погас, осыпавшись пеплом, когда мужчина обнял её, крепко прижимая к себе, обдавая волной живого жара.
Чуть отстранившись, он снова заглянул ей в глаза. Безмолвно спрашивая о чем-то, выискивая ответ на этот немой вопрос.
А потом коснулся её губ своими.
И воздух дрожал и звенел, и обжигали сладостью его прикосновения, а от её ладоней, скользящих по его спине, чтобы зарыться в чёрных густых волосах, к сердцу неслись разряды электричества, заставляя биться чаще, чаще.
И разверзлось звёздное небо над их головами…
Или под ними.
Место, время, направление – утратили всякий смысл. Они тоже осыпались пеплом, вихрясь вокруг женщины и мужчины.
– Ли-ина, – выдохнул куда-то в волосы за ухом «неманьяк».
– Фиишш, – вторила ему девушка, отрываясь и снова заглядывая в глаза такого желанного, такого невообразимого, близкого и родного человека.
Серые радужки его полностью скрыл зрачок, наполняя взгляд кромешной тьмой. Черные волосы посеребрились полосками седины, пальцы обзавелись когтями, на лице пробилась щетина, больше похожая на шерсть. Последним штрихом стали обвивший девушку хвост с пушистой кисточкой и раздвоившаяся верхняя губа, из которой произрастали вибриссы.
– Лиинн, – прорычал хомяк-переросток и потянулся к ней усами.
– Аа-а-аа! – заорала Лина, и милосердная темнота окутала девушку прежде, чем её настигла боль.
***
– А-а-а… ахренеть! – не удержалась от комментария Глинн, потирая отбитую поясницу и очередную шишку на голове. – Вот это – точно был сон! Приснится же гадость всякая, – девушку передернуло от двоякости ощущений – брезгливости и остаточного возбуждения. А потом она помчалась умываться. И отплевываться, на всякий случай. Хорошо, что соседка по черепу не видит её снов, заклевала бы.