Хранитель долины Сидэ - стр. 8
И Тай старалась. Веря, что должна достичь уровня Мелека, пряча желание остаться в доме с сестрой и поиграть в ее игры, она через силу плелась к ораве мальчишек, с которыми занимался кузнец, и там постигала науку бить и быть битой, получала новые синяки и старалась не реветь прилюдно. Только выше задирала нос, который все пытался разбить сын кузнеца, приговаривая, что мужик должен на себе познать, что такое перебитые кости. И что несколько шрамов только исправят излишнюю красоту, больше подходящую девице.
Бабушка строго запретила обнажаться перед кем-либо и смотреть, как делают это другие, с пеленок внушая, что она имеет изъян, который оттолкнет от нее всех. Мылась Тай отдельно, ни разу не участвовала в мальчишеских заплывах в запруде и прилюдно не раздевалась, как бы ни было жарко. Бабушка, молча наблюдая за драками и, казалось, даже одобряя их, за одеждой следила так строго, что Тай верила, будто старая Таната обращается в муху и летает за ней. К тому же и слухи ходили, что умеет она кое-что.
Тай боялась. И слушалась. Не жаловалась никому, да и жалеть ее никто бы не стал, кроме Йены. Но расстраивать сестру не хотела, к тому же знала, что участия Йены хватит в лучшем случае до вечера; память у нее была коротка. О том, чтобы искать сочувствия у матери, и не помышляла – Мела была странной. Не такой, как другие родительницы, ругающие и тут же ласкающие, одной рукой обнимающие, другой треплющие уши за провинности. Мела была… Мелой, очаровательной, беспечной и вечно где-то пропадающей. Тай даже мамой ее называла через силу, как и Йена. Воспитанием детей занималась исключительно бабушка.
Когда становилось совсем невмоготу, Тай выпрашивала у бабушки позволения собрать мяту и уходила с корзиной к ручью, питавшему запруду. Чистый и прозрачный, как слеза, он пробирался через камни, просачивался из-под земли, а берега его заросли мятой и малиной. Там, сидя на камнях, Тай смотрела на высоченные скалы, отливающие красным, и представляла, что за ними.
– О чем задумалась, кроха?
Тай подпрыгнула и резво обернулась на голос. Незнакомый, мужской. Прищурилась, стараясь разглядеть человека, появившегося за спиной. Машинально проверила, взяла ли с собой нож, а незнакомец рассмеялся при виде судорожного ощупывания пояса. Присел на корточки, не пытаясь подойти ближе.
Светлый, его волосы были абсолютно белыми, разглядела Тай. Облака слепили, лицо осталось в тени. Откуда он появился, не поняла, разве что выбрался из-под земли, потому что, могла поклясться, она точно была одна здесь, на открытом всем ветрам лугу, а редкий лес, из которого вышла, остался далеко позади. Быстро оглядела кисти, свисавшие с колен человека – не в земле ли? Но нет, ни комочка грязи под ногтями не различила.
Жутковатость встречи заставила задуматься над тем, что даже крик ей не поможет, так далеко отошла от дома. И нож не спасет, пригодный лишь пилить стебли травы. Тай медленно поднялась с камня, обошла его, разделяя себя и незнакомца, сорвавшего лист мяты и разминавшего его в пальцах. Поднес к носу, понюхал. Сунул в рот, пожевал. Проглотил, а Тай сглотнула вместе с ним, ощутила во рту лишь сухость, закашлялась.
Мужчина, как будто чувствуя разлившийся в воздухе страх, продолжал сидеть, разглядывая ее и не выказывая ни капли беспокойства при виде маленькой ладошки, обхватившей чехол ножа. Немного изменил позу, приподнял голову и свет, упавший на лицо, позволил разглядеть бледную кожу, брови цветом намного темнее волос. Выделялись глаза, странно серые, очень внимательный взгляд, не вязавшийся с рассеянной полуулыбкой. Такого человека Тай не видела, да и никого похожего на него тоже. Он не из местных, и не из соседних деревень, где жили обычные люди с нормальным цветом кожи. Мужчина казался молод на вид, однако волосы его словно покрыты снегом, седее, чем у самого древнего старейшины Хилескоры, с кровати не встававшего уже год как.