Хранитель долины Сидэ - стр. 38
– Ба. – Остановилась. Плечи болели сильно, покрутила руками. Ноги устали. – Давай я сбегаю домой, платье маме принесу. Петухи уже кричат, а соседи в окна глазеть станут. Скажем, что купаться пошла и плохо ей стало.
Когда Таната, наконец, согласилась, Тай пробежала в деревню. Мимо соседских домов кралась даже не шаркая. В своем же чуть не споткнулась о ноги Йены, сидевшей у стены. Она закуталась в покрывало и, скорее всего, ночь провела на одном месте, ждала Тай с бабушкой. Посапывала, голова клонилась набок. Рядом с ней лежала кочерга, от вида которой Тай стало совестно. Хотелось поправить сползшую с плеч Йены простыню.
– Прости, – затаенно шепнула, обходя сестру. – Мы пришли. Не бойся больше.
Первым делом свою перепачканную ночную сорочку сменила на штаны и рубаху. Платье для мамы взяла одно из бабушкиных, самое широкое, чтобы легко надеть было, после чего сунула его под мышку и побежала обратно.
И хорошо, что принесла одежду, потому что чудной способ перемещения Мелы и широко открытые глаза, устремленные в никуда, деревенские без внимания не оставили. Первой высунулась из окна лохматая голова старшего брата Ирика, за ним выглянула его мать. Не поместившись среди них, отец семейства вышел из дома. Глянул на плащ, на Танату, на запыхавшегося, багрового от усилий ребенка, почесал подбородок, после чего потопал к соседу и застучал в дверь, требуя помочь.
Йена глаза открыла, едва шумная толпа ввалилась в дом. Подобрала ноги, вжалась в стену, сонно моргая. Таната показала ей скрыться с глаз, едва заметно махнув рукой в сторону их с Тай комнатушки. Тай оказалась рядом, потянула ее за руку, вынуждая встать.
– Идем, – показала, тоже глаз не спуская с бабушкиной спаленки, в которую занесли маму. – Пусть разойдутся все.
Йена вытянула шею, стараясь разглядеть, вокруг кого столпились люди.
– Мама там, – Тай потерла глаза. Воды бы, подумала, холодной. – Спать хочу.
Только остановившись, поняла, как же сильно устала, и как гудит спина. Со стоном плюхнулась на свою кровать, распрямила ноги, нещадно пекшие. Наверняка, все расцарапанные и обожженные крапивой.
– Страшно было?
– Еще как! – поспешила заверить Йена. – Всю ночь не спала! А потом на улицу повыходили, и мне спокойней стало. Что ты видела? А мама когда пришла? Утром?
– Мама… Йен, она не пришла. Мы с бабушкой нашли ее, она, по-моему… странная. Таращится куда-то. Сама увидишь.
Йена испугалась.
– Что с ней? Тот зверь напал?
Тай уставилась в потолок, отметив, что комаров на нем стало больше.
– Никого мы не видели, никого не было. Бабушка пошла на луг, я за ней. Шли мы, шли. Она ругалась, а я нож потеряла. Один. Страшно было, но никто больше не орал и земля не трусилась. А, вот что. – Тай села. Йена как плакать собралась, глаза покраснели. Такого Тай не любила, потому что утешать ее терпения не хватало. А бросить рыдать совесть не позволяла. – Знаешь, что бабушка сказала? Что земля тряслась из-за гор и что так бывает. А потом ба увидела маму, она в траве сидела. – Тут Тай подумала, чьим же плащом она накрыта была. Сама не смогла бы этого сделать. Значит, это сделал кто-то еще. – Йена!
Бабушка заглянула, шикнув, чтобы не болтали зря.
– Лекарь пришла. Воды принеси, – велела. Тай жалобно посмотрела на нее, потом на сестру.
– Я принесу, – вызвалась Йена.