Хозяйка Его Виноградников - стр. 6
Женщина прошуршала длинным, до пола, одеянием, подходя к ней.
– Наконец-то ты пришла в себя, милая, и даже глазки открыла. Как самочувствие?
Едва она заговорила, Виктория поняла, что это та же женщина, которая дежурила у её постели, и в прошлый раз, когда она приходила в себя. Точнее, прошлые разы. Кажется, её звали Теми…
– Э-э… лучше. Намного лучше.
– Судя по голосу, и правда, лучше. А как голова? Не болит? – приложив прохладную, пахнущую травами, ладонь ко лбу девушки, уточнила женщина.
– Болит, – кивнула Виктория. – Но уже не так. А вот пить хочется по-прежнему. Нет, даже ещё больше! Мне уже можно пить, Теми? По-настоящему, я имею в виду, – нарочно, дабы проверить свою дырявую память, упомянула она имя своей сиделки.
– Уже можно, – кивнула Теми. – И я тебя даже уже поила, когда у тебя была горячка.
«Горячка?..» – мысленно повторила за ней Виктория, отмечая очередное странное слово.
– Сейчас принесу тебе чай, – меж тем пообещали ей и отправились за обещанным.
Проводив её взглядом, Виктория приготовилась долго ждать, однако дверь Теми вернулась почти мгновенно. На сей раз в ей руках была глубокая чаша.
Она подошла к кровати, села рядом, подождала пока Виктория примет более или менее сидячее положение и поднесла чашу к её губам. В нос ударил резкий запах неизвестных Виктории трав. В том смысле, что это была не мята, не ромашка, не липа и не валериана. Как пахнут остальные травы она не знала.
– Может я сама? – протянула она руки к чаше.
– Успеешь ещё сама. Мне не сложно придержать, – мягко заметила женщина. – Чаша тяжелая, а ты всё ещё очень слаба. Смотри вон как руки дрожат. И голова небось не только болит, но и кружится. Шутка ли два дня в горячке провести!
– Два дня? – удивилась Виктория.
Теми кивнула и продолжила сетовать:
– И откуда только напасть эта взялась? Ты ведь уже на поправку шла. Уже думали, не выдюжишь, но обошлось, слава святой Эржине! Ты пей! Пей! – вспомнила о чаше Теми.
Но в том-то и дело, что Виктория уже отпила. И выяснила, что, так называемый, чай был на редкость отвратнейшим пойлом. Настолько отвратнейшим, что ещё мгновение назад умирающей от жажды ей резко перехотелось пить. И всё ещё сжимавшийся от пережитого ужаса желудок её в этом поддерживал. И сказал большое человеческое спасибо, когда она, дабы удалиться от запаха пойла, вжалась головой в подушку.
– Пей, – повторила её бессердечная сиделка.
Виктория тяжело вздохнула и с тоской посмотрела на насмешливо подмигивающую ей красноватую жидкость.
Бессердечная сиделка понимающе улыбнулась, и… само собой разумеется, не сжалилась. Хуже того, перешла к угрозам.
– Пей, если не хочешь, чтобы вернулась горячка.
«Угроза» подействовала, и Виктория разжала плотно сжатые губы.
«Пожалей!» – завопил желудок.
Но Виктория не хотела опять метаться в лихорадке и потому сжала волю в кулак и сделала на сей раз большой глоток и с удивлением поняла, что в первый раз ей, оказывается, не показалось, ей, и в самом деле, становилось лучше с каждым глотком пойла. Дрожь уходила прямо на глазах. А её тело, в прямом смысле слова, наполнялось силой.
«Забористая штуковина! Очень надеюсь меня только что не наркотиком каким-то напоили! И не первый раз, как я подозреваю!»
– Что это? – опасливо уточнила она, хотя и понимала, что «поздно пить боржоми, после того как почки уже отказали».