Хозяин тайги - стр. 24
Через пару часов Гром заметил первые за эти дни движения в сторону дома Гули: две старушки волокли по неровной пыльной дороге небольшую старую тележку, заполненную дровами и какими-то мешочками.
Им было тяжело в силу возраста, однако эти люди были настолько закаленными своей нелегкой жизнью, что сдаваться на полпути просто не привыкли.
Они такого делать не умели — только шли до конца, как бы тяжело им ни было, приговаривая при этом, что глаза боятся, а руки делают.
Девушка услышала их и выбежала из дома, чтобы скорее помочь, но только и ее сил едва хватало.
— Баб Нюр, ну куда вы столько тащите! — ахнула Гуля одной из них, на что старушка в платке только отмахнулась:
— А то раньше мы меньше носили, да, Никитична?
— Да раньше мы бы и коня остановили! — хохотнула вторая старушка с задорными не по возрасту глазами, пихая свою подругу в худой бок. — Это теперь два мешка муки и немного дров вдвоем уволочь не можем!
— Я тебе вечером свою настойку принесу — к утру пойдем искать коня!
Девушка прыснула от смеха, глядя на двух подружек и, видимо, единственных жителей этой деревни, которых девушка явно знала.
Гром предполагал, что те дрова, которыми топила свой домик девушка эти дни, тоже были подарком от них. И хорошо, что был хоть кто-то, кто мог за ней присмотреть. Не считая его самого теперь.
Втроем они доволокли тележку и высыпали дрова у порога, а пару мешочков с мукой и какими-то крупами занесли тут же в дом.
— Внуча! Я же тебе говорила, чтобы ты к нам шла, как только еда начнет заканчиваться! У нас-то ноги уже еле ходят, а ты-то добежишь быстро!
— Вы и так меня спасли, баб Нюр. Мне неловко, что вам меня кормить приходится, — пробормотала девушка и о своих чувствах не солгала. Ей действительно было стыдно за то, что бабушки ее кормили и помогали в этой жуткой ситуации.
— Вот скажешь ты тоже, глупая! А кто же тебе еще, кроме нас, поможет?! — всплеснула руками одна из женщин. — И не в тягость это нам, а за радость помочь кровиночке нашей Маруси! Если бы она не уехала вслед за сыном в город, мы втроем так и дружили бы. Так что ты и нам внучка родная.
После этих слов в доме повисло молчание, и сердце девушки снова зашлось от боли, а старушки тихо вытерли слезы в уголках глаз.
Умерла, значит, бабушка Гули. Поэтому ей было так тяжело и больно.
Неясно было только, почему она в деревню вернулась, если в городе у нее был отец.
— Ты это… Не реви, внуча. Маруся этого не любила.
Девушка тонко всхлипнула, но бороться с тем, что съедало изнутри живьем, просто не могла. Рана была слишком свежей. Она пульсировала и кровоточила.
— Я знаю. Бабушка сказала, что дает мне две недели вдоволь нареветься, а потом велела начинать жизнь с чистого листа. Но я не смогу…
— Сможешь! Еще как сможешь! Вон, смотри, и день уже растет, и трава зеленеет! А летом тебе некогда будет слезы лить: засадим твой огород, чтобы осенью собрать урожай! И по грибы будем ходить, и по ягоды! Знаешь, сколько с ними возиться придется, чтобы заготовить? У-у-у! Так упластаешься, что будешь засыпать раньше, чем голова на подушку ляжет!
Вторая бабушка только активно закивала.
— Всё верно! Я уже и рассаду на тебя посадила, внуча! Огурчики посадим, помидоры трех сортов! И картошки — как же без нее! И зелень!
— И фасоль надо!
— А как же без нее-то!