Хозяин Седых холмов - стр. 15

Горыня проорал что-то, но Яр не расслышал − буря ревела так, что оглохнуть можно. Он махнул Пятому, указывая направление. Тот потянул упирающегося Бурана за поводья. Конь задёргался. Привстал на дыбы.

Каурая вела себя не лучшим образом: попыталась слепетнуть, когда шарахнуло в очередной раз, но Ледорез удержал кобылу твёрдой рукой. Развернулся под ветер и выругался, не обнаружив заветного ориентира.

Погань!

Сбиться с пути при таких раскладах немудрено, но заблудиться в болоте − считай, сдохнуть. А помирать в планы не входило. По крайней мере − пока. Потому и вспомнились уроки Владивоя Ловца. Не раз они спасали жизнь, вот и сейчас пригодились.

Буря бесновалась, словно ошалелая крикуха, вырвавшаяся из могилы и предвещающая смерть всему живому [1]. Небо заволокло так, что не понять − день сейчас или глухая ночь. Где юг, где север − тоже не разобраться. А значит...

"Недвижное и большое завсегда путь укажет, − наставлял Владивой Ловец их с Марием. − И чем больше и недвижнее, тем лучше".

Гнилая Подошва. Пологая, обильно поросшая тухляком, но вполне себе большая и недвижная.

Яромир взял курс на неё, хоть и лежала она совсем не там, куда им требовалось попасть. Но грязевой ураган свирепствовал, и чёртова гора исчезла из поля зрения. Проклятье...

− Сюда! − Полумесяц закрывал лицо локтем. Голос покойника тонул в завываниях ветра и грохоте грома. − Сюда, Яр! Вон она! Давай же!

Ледорез развернулся. Ветер едва его не опрокинул. Яр оступился и по колено увяз в ледяной жиже. Вот же...

Он попытался выбраться, и трясина затянула его по пояс. Ещё движение − и до подмышек. Яр понадеялся на стиснутые в руке поводья, но Каурая вырвалась и унеслась прочь.

Твою ж ковригу!

Марий вопил, как оглашенный. Гром грохотал. Буря выла, а Яромир тонул в болоте. Ну не диво ли!

На вкус жидкая грязь оказалась ещё хуже, чем на вид. Ледорез судорожно пытался найти опору, хватался за мох и рогозу, но в кулаках оставались гнилые пучки, а зыбкое дно уходило всё ниже и ниже. Яр трепыхался, как муха в киселе, да всё без толку: топь пожирала его. Он задержал дыхание, когда зловонная жижа оказалась выше подбородка, и уже почти нащупал на груди сердцекамень, но могучая лапища ухватила за шиворот.

− Держись! − прорычал Пятый, вытягивая его из вязкого плена. − Давай! Хватайся!

Яромир выпростал руку и схватился. Подался вперёд, что есть мочи, а Горыня дёрнул его со всей отпущенной Небом силой, и они вместе распластались на жухлой болотной траве.

− Лошади убежали, − прохрипел молодой наймит. Ветер не давал отдышаться как следует, и парень захлёбывался ледяным воздухом.

− Это меньшая из бед, − отозвался Ледорез и, приподнявшись на локте, вскинул голову.

Пятый проследил за его взглядом и охнул.

− Милостивые Небеса!

Взбесившаяся стихия сплела потоки воздуха в гигантскую, полную сверкающих молний, воронку. Смерч рос и ширился с каждой секундой. Он неумолимо приближался, вздымая комья грязи и оставляя в трясине глубокую − локтя в четыре − борозду.

− Вот же по... − Яр не договорил. Ветер сорвал его с места, втягивая в смертоносную пустоверть.

Высота, чернота, рёв ветра, сверкание молний и − резко − сильный удар. Ледореза приложило о какую-то здоровущую каменюку, которая мгновенно окрасилась багряным: острое ребро вспороло бок. Яр вцепился в глыбу мёртвой хваткой. Зажмурился, зарычал, отчаянно сопротивляясь яростному вихрю, а когда у самого носа гранит прожгла искрящаяся бело-голубая молния − потерял сознание.