Хозяин дубравы. Том 4. Повелитель корней - стр. 11
– Да! Да! Конечно!
– Рад, что ты это понимаешь, – благодушно произнес Берослав. – А теперь ответь мне на вопрос. Принесешь ли ты мне клятву верности, равно как и все твои люди, если дам вам всем такое снаряжение и обучу вас?
– Тебе?! Клятву верности?!
– Я не могу это все дать в руки тем, кто обернет мое же оружие против меня.
– Какую именно клятву ты желаешь?
– Личную клятву верности и признание расом.
– Мне нужно подумать, – обескураженно ответил паренек.
– Думай. Конечно, думай. Это вообще очень полезно. Если хочешь, можешь ехать к матери и с ней это все обсудить. Она у тебя умная и глупостей не посоветует. Да и с иными старшими о том поговорить бы было неплохо. Из орды.
– Я, пожалуй, так и поступлю.
– Разумеется. Как мы вернемся в город, я распоряжусь доставить тебя обратно. Тебе нужно сделать сложный выбор, и медлить с ним нету времени.
– Выбор… Тут не выбор. Тут гордость. Ты ведь понимаешь? Признать тебя расом многие не смогут, просто из-за гордости.
– Отлично, – скривился князь. – Когда германцы убьют всех, кто слишком гордый для моей помощи, остальные смогут обратиться ко мне…
Глава 3
171, сечень (февраль), 4
– Беда… – глухо произнес Добрыня.
– Что, опять? – устало переспросил Берослав.
– Не опять, а снова, – озвучил присказку самого князя его сподвижник, а Добрыня им уже был без каких-либо оговорок. Вот и втянулся – начал подражать, стремясь находиться с ним на одной волне.
– Так что случилось? – вяло улыбнулся Берослав, понявший, что речь идет явно о какой-то текучке. Потому как про серьезные вещи Добрыня никогда не шутил.
– Стена земляная треснула, – виновато развел тот руками.
– Твою… налево, – процедил князь, и они направились поглазеть на это «чудо расчудесное», которое уже порядочно всех достало…
Торговлишка с Римом шла.
А вместе с тем сахар и индийское железо уже в 169 году почти потерялись в плане стоимости. Просто за счет компасов, зеркал, ацетиленовых фонарей с карбидом и прочего. И за все это римлянам требовалось как-то платить. Причем желательно не серебром или золотом. Ну в основном.
Берослав охотно понимал их устремления и принимал простые товары. Из-за чего начиная с 169 года корабли стали приходить по пять-шесть раз в год. Что позволило заказывать довольно много всего, кроме еды. Например, ту же плинфу, то есть римский керамический кирпич. А делали ее разную. Очень разную. Но одно хорошо – вполне стандартизированную[3]. Что и позволило заказывать доставку плинфы одного общего типоразмера. А к ней и римского цемента. Того, хорошего, из Италии, с вулканическим пеплом, благо что в рамках Средиземноморья он вполне был доступен по всему побережью.
Зерно, масло, сыры, соль, кирпичи, цемент, цветные металлы, кислота и прочие химические реагенты… Все это хлынуло полноводной рекой. Во всяком случае, для местных эти объемы выглядели именно так, хотя экономика Рима этой «протечки» даже не заметила. Иная вилла где-нибудь в провинции порой во время перестройки могла «поглотить» куда больше подобных товар. Ну, исключая реагенты, конечно.
Каждый конвой привозил от пятисот до тысячи тонн грузов.
Для тихого и пасторального мирка верхнего Посожья это выглядело колоссально! А ведь римляне приводили корабли по несколько раз за год. Привозя на них не только товары, но и специалистов.