Хождение в Кадис - стр. 57
– Что происходит? – удивленно спросил Ферди.
– Наверное, в деревне какой-то праздник, – предположил Сантьяго. Братья помчались к окну, выходящему на Алонгу, распахнули его настежь и принялись таращиться изо всех сил, пытаясь разглядеть, что же происходит в деревне.
Через окно хорошо была видна белая башня церкви, выгоревшая листва деревьев вдоль дороги, соединяющей их дом с базарной площадью, темно-коричневые крыши домов.
– Смотри, пожар! – закричал Ферди, указывая на жирные клубы черного дыма. Дым поднимался над площадью, и братья решили, что, по всей видимости, загорелась одна из многочисленных лавочек. Затем до их слуха донесся отдаленный, но все же хорошо различимый вопль. Кричали истошно, заходясь, но кто, мужчина или женщина, различить было невозможно.
– Только у родителей не спрашивай, – строго наказал Сантьяго младшему брату, закрывая плотнее окно. – Они и сами не скажут, и прислуге запретят говорить. Сделаем вид, будто ничего не знаем, а я потом постараюсь потихоньку выведать.
Ферди сделал серьезную физиономию и важно кивнул. Весь его вид говорил: можешь на меня положиться. И тем не менее не успели родители войти в дом, как он кинулся к матери и жарко зашептал, прижимаясь лицом к шелковому подолу ее платья:
– Мам, мама, расскажи, только так, чтобы папа не знал.
– О чем рассказать? – с удивлением спросила мать.
– Тсс, – Ферди приложил пальчик к губам, но отец, уже обративший внимание на гримасы сына, повелительно спросил:
– О чем ты шепчешь, Фердинанд?
– Ни о чем, – делано улыбнулась сеньора Тереза. – Так, глупости всякие.
– Пора взрослеть, – гранд де Мена неодобрительно покачал головой.
– Бог с тобой, Мигель, – воскликнула сеньора Тереза, – ему только шесть лет!
Гранд не ответил и молча двинулся вглубь дома. Мать, потрепав Ферди по щеке, пошла вслед за ним, переодеваться к воскресному обеду.
Сантьяго прекрасно расслышал весь разговор и, когда за родителями затворились двери спален, выдал Ферди хорошенького леща. Тот заверещал, завыл точно подстреленный, и Сантьяго пришлось срочно ретироваться на кухню.
Андалузская служанка стояла спиной к входу и, рыдая, разговаривала с кухаркой. Та из-за приступа подагры не смогла пойти на воскресную мессу и сейчас слушала служанку с расширенными глазами. Обе были настолько увлечены разговором, что не заметили появления Сантьяго.
– О, пречистая дева, как она кричала! И как долго! – причитала андалузка. – Наверное, огонь был небольшим, и вместо того чтобы сгореть, она поджаривалась, точно барашек на вертеле.
– Так ей и надо, ведьме проклятой, – отрезала кухарка. – Мы же не знаем, сколько несчастий она причинила простым людям своим колдовством. Уж если святые отцы решились на такую меру, можешь быть уверена, есть за что!
– Никогда не поверю, что Росенда ведьма! Столь праведную католичку надо еще поискать!
– Она и тут, поди, чары свои распускала, – сурово продолжила кухарка. – Люди говорят, созналась во всем твоя Росенда и раскаялась перед смертью.
– Под пытками она созналась! – жарко возразила андалузка. – Ей пальцы на ногах раздробили, бедняжка даже на костер не смогла подняться. Привезли на тележке, палач на руках ее к столбу отнес и привязал, чтоб не упала. Когда тебе пыточный сапог на ногу надевают, в чем угодно сознаешься!