Холодный - стр. 40

– Что?!

– Мне тут так холодно спасть. Можешь лечь рядом? Тут много места.

– Ты вообще понимаешь, что предлагаешь?

– Вполне. От тебя не убудет, если поспишь здесь. – Безразлично ответила Ангелина, отведя глаза в сторону.

– Как бы от тебя не убыло. – Неожиданно для себя, зло огрызнулся я.

– Не ругайся. Просто ложись уже. – Проигнорировав мой выпад, приказала Ангелина.

Не собрался я с ней ложиться… Но почему-то лег. Она отвернулась и прижалась ко мне спиной. Я, почувствовав её тепло, пригрелся. Странное чувство, когда рядом лежит теплое живое существо с трепещущим сердечком, словно у пташки. Я завороженно слушал её дыхание и неосознанно подался спиной, прильнув к её спине немного плотнее. Не знаю, долго ли я лежал, но в конце меня сморил сон. Замелькали картинки, унося меня в далекое прошлое:

7. Глава 7

Студенчество

Арсений

Передо мной стоит маменька, смахивая слезы. Вот и закончилась моя редкая побывка дома. Неделя – и я уже должен ехать, куда приказано.

Уже четвертый год как я студент одного из «высших» факультетов Императорского Университета. Собственно, я уже доучился, осталось несколько лет практики. Спуску студентам тут не дают. Если сказали – вынужден подчиниться. Вот и сейчас, мой личный слуга загружает в карету необходимые вещи. Жаль, непозволительно брать с собой слуг, он бы мне в пути кстати пришелся. Велено через пять дней прибыть в Древолесье – это южная из деревень, относящаяся к северной губернии. Ох, и гиблое, говорят, место! Матушка снабдила меня провиантом да иконку с молитвой к сердцу вложить велела.

Тятя и вовсе свой трофейный нож пожаловал. Не думал, что он с ним когда – нибудь расстанется. Так далеко я уезжаю впервые, да ещё и места там глухие, временами непроходимые, но ехать надо. Эпидемия в деревне. Профессор желает, чтобы мы боевое крещение прошли там, через год уже оперимся, как он сказал, и сами практиковать должным образом обязаны будем ещё год под его присмотром. А этот весь год в разъездах по нуждающемуся люду и проведем, набираясь опыта на деле.

Маменька бросается на меня, рыдая с причитаниями. Тятя, погодя, её отстраняет и хлопает меня по плечу, давая знать, что пора. Выбегает моя белокурая сестрица и с завистью смотрит на карету. Молчит. Тятя ей вчера строго – настрого наказал: не сметь больше со мной проситься. Впервые в мой отъезд она такую истерику закатила: просила не уезжать, а если поеду, грозилась, что одного меня никуда не пустит.

Ее глазами везде видятся приключения да волшебные путешествия, наполненные опасностями. Наверное, из-за того, что дальше столицы она ни разу и не выезжала. Разве что в крепостные деревеньки, но и даже их она находила захватывающими!

Не выдержав взгляда голубых глазенок, нагнулся и поцеловал в макушку, окруженную причудливой корзиной из кос.

Запрыгиваю в карету и сажусь.

– Братик! Привези мне сладкое лакомство, неместное. – Кричит, пытаясь угнаться за каретой, смахивая подхватываемые ветром кристальные капельки слез.

– Привезу, Пуговка. – Кричу ей в ответ, высунувшись из кареты, а у самого ком под горлом – дышать мешает.

Опосля, как карета завернула за угол, скрыв издалека уже плохо различимую фигурку сестры, я прикрыл занавеску рукой и отодвинулся от окна.

Благо, семья у меня одна из самых влиятельных и мне позволительно с комфортом добраться самому. Причем, сразу на место, без общих сборов и очередей на экипаж. Хоть матушка давно и лишилась многих привилегий, пойдя против воли отца с замужеством, однако, дядюшка, души не чаявший в своей младшей сестренке, взойдя на престол, снова сделал её вхожей во дворец. От возврата остальных почестей и переезда в столицу она сама отказалась, ответив, что нам и так спокойно и счастливо живется. Нужно сказать, не слукавила. Даже дядюшка при всей своей занятости у нас пару раз гостить останавливался, говоря матушке, что только в нашем доме он может расслабиться и немного побыть собой.