Холодные пески Техаса - стр. 2
- Он, словно произведение искусства, - продолжала Саванна зачарованно. – Будто сошел с полотен Боттичелли, - мы только что, буквально несколько минут назад слушали лекцию об эпохе Возрождения, и было бы странным, если бы глупышка Санни не сравнила красивого парня с ангелами, увиденными на полотнах великих мастеров.
Глупышка Санни… Все удивлялись: что может связывать умненькую толстую девочку из одной из самых состоятельных семей Техаса, и глупенькую девочку из неполной и не совсем благополучной семьи? Мы и сами не знали, нас просто тянуло друг к другу. Мы находили друг в друге то, чего не хватало каждой из нас для счастливой жизни: я помогала Саванне с уроками и кормила вкусной едой в забегаловках, а позже еще и выслушивала истории об ее похождениях, а она давала мне общение и возможность не быть изгоем. Потому что как ни крути, сколько бы карманных денег у меня не было, какой бы телефон или ноутбук мне не купили, какую бы машину папа ни подарил мне на день рождения – я была толстой, а толстых не любят. Дети жестокие, а подростки тем более.
Сначала наша дружба основывалась на таком вот натуральном обмене, а уж потом мы поняли, что нам действительно хорошо вместе проводить время.
- Он просто симпатичный, - пробурчала я, возвращаясь к учебнику. – До ангелов Боттичелли он не дотягивает, - хотя на самом деле любой художник с радостью отнесся к возможности использовать парня, как своего натурщика: вьющиеся золотые волосы, ясные голубые глаза, губы, подбородок – он был красив и мужествен, о чем говорило его сильное высокое тело.
- Однажды я выйду за него замуж, - подперев рукой подбородок, мечтательно проговорила Саванна, глядя на старшеклассников у меня за спиной.
- Бог в помощь, - хихикнула я.
***
Через неделю, когда я сидела в столовой, на стол, прямо передо мной, упала увесистая папка с бумагами.
- Его зовут Габриель. И его имя такое же ангельское, как и он сам, - сказала подруга, усаживаясь напротив. Я протянула ей второй сэндвич, сделанный для нас Хуаной.
- Ты о Рейнольдсе? Так я знала, - я уже доедала свой обед. – Габриель Рейнольдс, сын Авы и Макса Рейнольдсов.
- И ты молчала, что знаешь его? – Санни всем своим видом выражала негодование. Казалось, что сейчас даже ее волосы начнут искриться.
- Я с ним не знакома, - запивая колой вкусный сэндвич, я подняла глаза на подругу. – Я знаю его родителей. Вернее слышала о них от своих. Они наши конкуренты.
- Ну да, это я тоже выяснила, - закивала Санни, и кудряшки на ее голове запрыгали в такт, словно пружинки. – Он очень богат.
- Не он, а его родители, вернее дедушка, - я вытерла пальцы о салфетку. – И еще не факт, что они получат наследство. Да и Стефан Рейнольдс еще не стар.
- Не важно, - Саванна принялась за сендвич. – Знаешь, у него есть старший брат, единоутробный, - она снова открыла папку, и принялась листать страницы, пробегая по ним глазами, в то время как я с любопытством ждала результатов поиска. Не каждый день узнаешь подробности личной жизни конкурентов. Может папе пригодится информация такого толка – кто знает. – Вот, нашла, - Санни развернула ко мне папку. – Смотри, - ее ярко накрашенный ноготок постучал по ксерокопии фотографии. – Коннор Александр Хоукинг.
Фото было не самого лучшего качества, а возможно это ксерокс оказался не совсем в рабочем состоянии, но самое главное я увидела – брат Габриеля был полной ему противоположностью, и только одно оставалось общим – рост. Коннор был темноволосым, широкоплечим, и, если Габриель был красив, как ангел, то с Коннором возникли другие ассоциации: «падший ангел». Конечно, это был еще детский максимализм, но вид у брата Габриеля был устрашающим.