Холодная комната - стр. 6

– Каких чертей?

– С Верхней Кабановки.

Машка вздохнула.

– Она уж достала всех этими чертями! Просто достала!

– Я никого не достала, – возразила Маринка, – мне говорят, что там – черти, я про них спрашиваю!

За окнами полыхнула молния.

– Может– видела, может нет,– ответила тётя Ира, – чёрт ведь умеет прикинуться кем угодно– хоть человеком, хоть зверем.

– А женщиной?

– Ну, не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Я давно хотела спросить, что это за дом, но всё забывала как-то.

Выключив электрический самовар и взяв из буфета чайные принадлежности, тётя Ира стала разливать чай. По ее лицу было видно, что разговор ей не нравится, но решив, вероятно, не вынуждать племянницу лезть с расспросами к другим людям, она сказала:

– Раньше в том доме жила старуха. Звали ее Безносиха.

– Почему?– перебила Машка, – у нее носа не было?

– Да, практически не было. Уж не знаю, с рождения или из-за болезни. Она была очень злая и нелюдимая. Как-то раз заявила своему сыну с его женой, приехавшим к ней погостить из города: « Лучше дом свой оставлю чертям собачьим, чем вам!» Вскоре после этого умерла. Схоронили, поминки справили кое-как. Сын с женой уехали. Через сорок дней они возвратились– дом посмотреть, решить, что с ним делать, и– не смогли войти.

– Как так?– разом выдохнули Маринка с Машкой.

– Вот так. Дверь открыта, войти – нельзя. Как будто стена прозрачная выросла. И все поняли, что в том доме уже поселились те, кому Безносиха его завещала – черти. С этого дня никто уже не пытался в него проникнуть.

Стали пить чай.

– А они как-нибудь себя проявляют?– полюбопытствовала Маринка.

– Если б они как-нибудь себя проявляли, никто б рядом не жил. Но есть такой слух, что к ним порой ходит женщина в голубом, и ближайшей ночью после того, как она приходит, кто-нибудь умирает – либо в одной Кабановке, либо в другой, либо в Кабаново, либо где-то ещё поблизости.

– Что же это за тётка?– спросила Машка – язык Маринки, ясное дело, одеревенел.

– Да смерть это, смерть, – ответила тетя Ира, взволнованно поглядев на иконы, чего за нею никогда раньше не наблюдалось – иконы принадлежали ее недавно умершей матери, а сама она сильно набожной не была, – смерть ходит советоваться с чертями, кого из здешних пора забрать.

Через час все спали: Маринка – на высоченной мягкой кровати прошлого века, Машка – на печке, а тетя Ира– в соседней комнате, на диване. Глубокой ночью Маринку вдруг разбудил далекий жалобный крик: « Маринка! Маринка!»

Маринка вздрогнула и открыла глаза. Ее сердце дико заколотилось. Петька! Петька зовет на помощь! А вдруг послышалось! Масляная лампадка перед иконами не горела. Шторы были опущены. Полминуты Маринка не шевелилась и не дышала. Мертвая тишина лежала у неё на груди каменной плитой. Простыня под нею пропитывалась холодным потом. Если бы Петька вновь заорал, она бы вскочила, она бы бросилась на подмогу! Но он молчал. И молчало всё – от ходиков до кустов возле калитки, что всегда шелестели даже от слабого, мимолётного дуновения ветерка. Старательно вспомнив, какая смелая была Анжелика, Маринка выбралась из-под одеяла, спрыгнула на пол, и, натянув штаны, вышла в сени. В соседней комнате, где спала тетя Ира, против обыкновения, не было слышно храпа. Это удвоило осторожность Маринки. Не рискнув зажечь свет, она ощупью отыскала свои галоши, обулась, надела куртку, и, тихо сдвинув засов наружной двери, покинула дом.