Холодная комната - стр. 5

– Какие черти?

– Обыкновенные.

– Ты их видела?

– Нет.

– Откуда ж ты знаешь, что они там живут?

Маринка все свои карты скинула. Кратковременная борьба между Машкой и Анькой опять окончилась поражением первой. Ругнувшись матом, она подставила лоб, и Маринка с Анькой дали ей по три щелбана. Пока она тасовала карты, Анька поведала:

– Прошлым летом я около того дома ужас как пропорола ногу какой-то хренью. Боль была жуткой. Кровь хлестала, как из пожарного шланга! Куда мне было деваться? Я на одной ноге допрыгала до крылечка и постучала. Помню, что дверь открылась, а что потом случилось– не помню. Я потеряла сознание.

– А какого хрена ты ошивалась там босиком?– перебила Машка, явно не склонная доверять этому рассказу.

– Да ошивалась и ошивалась!– заорала Маринка,– что было дальше?

– Ногу я пропорола часов в пять вечера, а очнулась ночью, возле ручья. Осмотрела ногу– никакой раны! И никакого следа от раны. Вот так.

И Анька, вытащив из-за пазухи сигареты «Космос» со спичками, закурила. Отложив карты, Машка опять пристала.

– А почему ты решила, что это черти ногу твою лечили? Может, то были ангелы?

– Ангелы! – усмехнулась Анька, – тоже мне ангелы! Ангелы бы, наверное, вылечили, и всё!

– А эти что сделали?

– Догадайся.

Догадливая Маринка расхохоталась, чтоб показать, какая она большая.

– Так ты хочешь сказать, что тебя не только заштопали, но и вскрыли?– спросила Машка. Анька кивнула.

– Скажи еще, что ты через девять месяцев родила чертёнка!

– Нет. Это, к счастью, произошло в безопасный день.

– Ты все брешешь.

Анька вместо ответа расшнуровала правый кроссовок, сняла его, стянула носочек и положила ногу на стол.

– Посмотрите сами, остался ли хоть малейший след!

Маринка и Машка тщательно осмотрели голую ступню Аньки. Машка её даже ощупала.

– Это не доказательство, – заявила она, – ты могла наврать и про то, что её поранила.

Погасив окурок, Анька обулась.

– Может, мне ещё и трусы перед тобой снять?

– Когда это было?

– Сказала– в прошлом году!

– Да ты ещё в позапрошлом гуляла с Лёшкой!

– Да мы с ним даже не целовались!

– Ну и уроды. Кошки и те облизывают друг друга, прежде чем трахаться.

– Да иди ты в жопу!– вспылила Анька, и, встав, помчалась под ливнем к себе домой. Через пять минут тётя Ира принесла Маринке и Машке куртки. Они отправились ужинать.

Ужин происходил, как обычно, в горнице. Треть её занимала русская печка. По телевизору шла пальба. Святые с икон глядели на чавкающую Маринку так, будто она спёрла еду у них. Однако Маринку трудно было усовестить и словами, не то что взглядами.

– Машка мне отказалась зелёнку дать, – сказала она, запихивая за обе щеки картошку, жареных карасей и салат из всего того, что успело созреть на грядках.

– Так надо было по-человечески обратиться, а не орать на весь сад,– огрызнулась Машка.

– Так я от боли орала! Это что, трудно было понять?

– Всё, хватит!– предотвратила кулачный бой тетя Ира, хлопнув ладонью по столу. – Поглядела в окошко, – вот зарядил-то! Похоже, что на всю ночь.

– Караси откуда?– спросила Машка, сдирая вилкой с жирного карася хрустящую кожицу.

– Петька утром принес. Я ему за них полкило конфеток отсыпала.

Услыхав про Петьку, Маринка вспомнила про чертей. Отхлебнув из кружки теплого молока, она поинтересовалась:

– Тётя, а ты чертей тех сама видала?