Холодная комната - стр. 21
– Успокойтесь.
– Не успокоюсь я!– кипятилась задетая за живое дама,– может, и вы пришли ко мне за подарками? В таком случае– вон отсюда!
Хусаинов закуривал.
– Я пришёл проверить оперативную информацию. Не дарили– так не дарили. Значит, он врёт. Очень хорошо. Будем выяснять, зачем ему это нужно.
– Он что, иконой жену свою укокошил?– сменила женщина гнев на милость.
– Можно сказать, что да.
– Икона, надеюсь, цела осталась?
– Да не совсем.
У Ольги опять задрожали губы от бешенства. Стукнув по столу кулаком, она пропищала:
– Я бы всех алкоголиков отдавала на растерзание львам! Да, львам! Зачем тратить деньги на прокорм львов в зоопарке, если есть гады, которые полагают, что можно ездить верхом на женщинах, а потом избивать их до смерти?
– Успокойтесь,– рассеянно повторил Хусаинов и поглядел на часы. Было уже двадцать минут одиннадцатого.
– Успокойтесь!– передразнила Ольга,– вам легко говорить! Вы– сам такой, вижу!
В комнате зазвонил телефон. Ольга поднялась, продолжая корчить презрительную гримасу, и с резким, злым вилянием ягодиц пошла принимать звонок. Хусаинов стряхивал пепел в мусорное ведро, прислушиваясь.
– Алло!– донеслось из комнаты,– вы ошиблись.
Стукнула трубка о телефон. Вслед за этим раздался тихий щелчок– не иначе, из телефонной розетки вынули вилку. Вернувшись, Ольга опять уселась, выплеснула остатки вина в бокалы и убрала бутылку под стол.
– Простите, вспылила.
– Вы, как я вижу, ни разу не были замужем?
– Не была. И не собираюсь. Дура я, что ли? Уж на что мой отец был ангел, хоть и с погонами, а мать всё-таки умерла совсем молодая. Я её почти и не помню.
Чокнулись, осушили бокалы.
– Но ведь случается, что и жёны переживают своих мужей,– заметил, давя зевок, Хусаинов. Ольга лишь усмехнулась и махнула рукой– дескать, полно чушь городить, Алексей Григорьевич! Хусаинов опять взглянул на часы и встал.
– Ну что ж, мне пора. Приятных вам сновидений, Оленька.
Послюнявив пальцы, он погасил окурок, бросил его в ведро, и– куда быстрее, чем птица взмахивает крылом, повернулся к Ольге. В руке его был «Макаров», направленный ей в лицо, буквально перекосившееся от ужаса под слоями белой косметической маски. Разинув рот на неимоверную ширину, женщина отчаянно завизжала.
– На пол, сучара!– переорал её Алексей Григорьевич,– мордой в пол! Руки на затылок!
Сигареты кончились. Дождь слабел, усиливался, опять слабел. Исчерпав все темы и рассказав друг другу по анекдоту, Андрюшка и Кременцова затянули романс о душистых гроздьях белой акации. На втором куплете зазвонил радиотелефон.
– Уроды!– рыкнула Кременцова, больше всего на свете любившая петь дуэтом– не важно, с кем, хоть с коровой. Просунув левую руку с каменно-намозоленными гитарой пальцами между спинками передних сидений, схватила трубку.
– Лейтенант Кременцова на связи.
– Юленька,– запищала трубка голосом заместителя районного прокурора, Инны Сергеевны Карнауховой,– Алексей Григорьевич не в машине, часом?
– Нет, не в машине, Инна Сергеевна. Он в квартире у этой, Ольги. Мы его ждем около подъезда.
– Да? Странно, странно. Я только что ей звонила– перетереть с ним один вопросик, но мне сказали, что я не туда попала, хотя я точно туда попала.
– Шок!– возмущённо взвизгнула Кременцова,– Инна Сергеевна, неужели он её там чехвостит?