Холодина - стр. 34
Я был очень требователен: останавливался через каждые метров сто, выходил, осматривал домики, заглядывал во дворы и темные окна. Почему-то меня категорически не устраивали варианты из шлакоблока; не доверял я этим легким кирпичам-переросткам. Надоело мерзнуть!
Подходящий вариант я нашел минут через пятнадцать. Дом довольно старый, деревянный, сложенный из массивного кругляка. Завалинка, всё, как положено. Он был непривычно высокий: пол находился чуть ли не в метре от земли. Наверное, там у него солидный погреб. Окна закрыты ставнями, я открыл одно (обычное, стеклянное!), но ничего толком не смог разглядеть. Железный «кулацкий» забор с крепкими воротами намекали, что хозяину имелось что скрывать. Оскальзываясь, я неуклюже перебрался через него.
Ну, неплохо: справа высокий дом, бочки, тачки, какая-то еще мелочь, присыпанная снегом. Слева – шеренга старых, почерневших от времени дощатых сараев. Четыре низенькие двери. Прямо по курсу – гараж; железный, с облупившейся серой краской. За ним проглядывал огород: небольшой, но с парником.
– Вроде ничего, – выпустил я клубок пара и отвернулся.
Нашел задвижку, толкнул створки ворот. Снег мешал их распахнуть до конца, так что пришлось почистить. После чего юркнул за руль и зарулил во двор. С монтировкой в руках, направился ко входу, и только тут разглядел то, на что раньше не обратил внимания: слева от крыльца, вплотную к стене стояла большая конура. А перед ней – то, что поначалу принял за кучу ветоши.
Здоровенный пес.
Мертвый.
Он лежал перед входом, положив лобастую голову на тяжелые лапы. И слегка вмерз в лед, который, видимо, сам и растопил последним теплом своего тела. Самым тяжким в этой картине были открытые глаза: белесые, остекленевшие.
Захотелось снять шапку.
Я вздохнул. Провел ладонью по лицу и решительно шагнул на крылечко. Дверь веранды (хотя, наверное, это нельзя назвать так… а как? Сени? Сенцы?) была заперта на увесистый висячий замок… Который полетел на пол вместе с накидной петлей от первого же движения монтировки. Внутри стоял красивый, резной рукомойник, старый холодильник и… небольшая поленница уже наколотых дров.
– Вот за это спасибо! – улыбнулся я и пошел вскрывать вторую дверь: лакированную, китайскую, какие были в моде в нулевые.
Только приоткрыл ее, как из узкой щели вылетел озверевший комок шерсти! Кошка! С воем напополам с шипением она стремительно помчалась прямо на улицу.
– Дура! – крикнул я ей вслед, и настороженно шагнул через порог.
Тишина и полумрак. Воздух застоявшийся и с сильным запахом… гречки? Что-то такое. Включил фонарь. Я находился в прихожке и одновременно кухоньке. Прямо дверь – в комнату, направо – в зал, который занимал половину дома. Внутренние стены дощатые, крашеные и не доставали до беленого потолка. Это чтобы тепло циркулировало по всей хате…
«Откуда во мне всплывают все эти слова? – улыбнулся я. – Сенцы, хата… Генетическая память пробуждается?».
Главная цель моей поисковой экспедиции стояла по центру дома. Печь. Большая, беленая, она своими боками выходила в каждое помещение. Широкий вертикальный свод, уходящий в потолок, а в прихожку/кухню выпирает топка: низкая, со стальной варочной плитой. При том, что у дальней стенки стояла и газовая плитка с баллоном.
– Ну что? – спросил я сам себя.