Хоккёкусей. Сила стихий - стр. 28

Тусклого света, заливавшего комнату, было достаточно, чтобы разглядеть шрамы, которые покрывали руки и грудь, и Ооками в очередной раз заметил, что не может думать о них: словно незамысловатые узоры, переплетения местами воспаленных ранок были на его теле всегда, и то, как они появились – никакого значения не имеет. Мягкая ткань кейоги скрыла шрамы, лента убрала мешающие волосы, обернутое вокруг талии оби и надетые поверх хакама завершили столь тяжелый в этот раз процесс одевания. Потребовалось сделать еще несколько глубоких вдохов, чтобы передохнуть. Решительно собравшись с силами, Ооками дошел до двери и шагнул на галерею второго этажа – в надежде понять, где именно находятся его друзья.

Стрекот цикад был едва слышен, полная луна высоко стояла на небе, и Ооками понял, что в Уките уже поздний вечер, если не ранняя ночь. Снизу доносились голоса, и он, тяжело опираясь на мраморные перила, двинулся по направлению к террасе первого этажа – обычного места для разговоров и вечернего времяпровождения. Спуститься по лестнице было нелегко – ноги после стольких дней бессознательного состояния еще плохо слушались, однако усилием воли ему это удалось. Пересечь парк уже было проще – Ооками показалось, что он слышал голос Кагеро, и он поспешил на него, понимая, что еще немного, и видения смогут стать реальностью.

На подушках действительно сидела она – в окружении друзей. Его тихое появление у входа осталось незамеченным, и Ооками понял, что не может произнести ни слова, чтобы привлечь внимание к себе – он привалился к косяку и просто смотрел, не мог оторвать взгляда от поникшей, расстроенной и чем-то угнетенной жены. Он словно издали слышал восклицания Торы, видел дернувшуюся как от удара Кагеро. Ооками следил за каждым ее жестом, за каждой морщинкой, недовольно пересекавшей ее лоб, – и заметил тот миг, когда она почувствовала, что он смотрит на нее: медленно, словно, не веря мимолетному порыву, Кагеро подняла голову и взглянула ему в глаза…

Спустившись на террасу, Кагеро больше не спорила и не протестовала: на смену сильному эмоциональному напряжению пришла апатия. Она медленно спустилась по лестнице, направилась к центральной комнате этажа и устроилась на подушках. Пока не вошли слуги с подносами с чаем и легким ужином, Кагеро сидела, спрятав лицо в ладонях. Занявшие свои привычные места за низким столом Асунаро и Итачи тоже не спешили начать беседу.

– Может, если ты подробно расскажешь, что произошло в пещере, тебе станет легче и мы сможем найти еще зацепки? – предложила вернувшаяся Тора, опускаясь на подушки рядом с мужем. – Не держи все в себе, я же вижу, как тебя это выжигает! К тому же, вдруг ты что-то видела или слышала, но не придала этому значения, а мы все вместе сможем понять, что нам делать дальше.

Кагеро подняла голову и, закусив губу, посмотрела сначала на Асунаро, но тот не отвел взгляда, а затем на зятя и подругу, приняла решение и, кивнув, потянулась за яблоком – ей было нужно время, чтобы собраться и разрешить себе вспомнить о тех событиях.

– В пещеру, скорее всего, придется вернуться. Там было нечто странное – оно и привлекло мое внимание. Зеленоватое сияние на стене, необычное для горных пород того вида. Я сама не могла определить, что это, и хотела позвать вас, – она снова посмотрела на Асунаро, – но заметила, что вы уже рядом. Поэтому повернулась к вам… к тому, кого считала вами, спиной, – Кагеро на мгновение закрыла глаза… Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. – Только после того как мне заломили руку и впечатали в стену, я поняла свою ошибку. Те слова, что он мне сказал, я опущу из уважения к вам, советник. Ну, а дальше пришлось выкручиваться по мере сил и возможностей. Результат вам известен.