Хочу быть богатой и знаменитой - стр. 19
Снова лукаво сверкнул глазами:
– Вот и с этим вином та же история. Так что осторожнее. – И он подлил ей в бокал хмельного напитка.
– Хорошо, постараюсь. Такого вина еще не пробовала, мне очень нравится.
К столу подошел Гиви Маленький и объявил со всей ответственностью:
– Чакапули, сациви, рыба, запеченная в сливках, – каждое блюдо на стол ставил молодой человек лет десяти – двенадцати от роду. Все они встали полукругом перед ними и запели. Это было неожиданно. Первая реакция – потрясение. Четыре мощных голоса в небольшом подвальчике с неожиданно хорошей акустикой.
С первыми звуками девушка забыла про ужин. Забыла обо всем этом суматошном дне, о бедах и горестях, об извечных проблемах и той рутине, что окружает. Забыла, потому, что слушала. Ее купали в звуках, поднимали на волну и ласково провожали с гребня, гладили звуками и утешали. Все заботы куда-то попрятались, остались где-то за песней, которая отрезала всех от мира. Она, то ревела и крушила все на своем пути, то вдруг превращалась в журчащий поток и ласково уговаривала оставить все и отдохнуть. То, начиная новый мотив, то опять переливами возвращалась к прежнему напеву.
Смолкла песня. Тишина упала на слушателей. Не хотелось спугнуть это состояние. Хотелось, чтобы оно продлилось подольше. Но все заговорили, зазвенели приборами, и чувство пропало, осталась какая-то досада, что не дали продлить удовольствие. Гиви Маленький и мальчишки уловили это и заулыбались, довольные произведенным эффектом.
Изумленная услышанным тихо проговорила:
– Спасибо. Я потрясена. Спасибо. Можно больше ничего не буду говорить, чтобы не расплескать вот тут, – глядя на них, прикоснулась рукой к груди. Мальчики, улыбаясь, сдержанно с большим достоинством поклонились и ушли.
– Они пели для тебя, Регина. Это – старинная …., как бы в переводе не ошибиться, короче, если по-русски, то это величальная! Рассказали о твоих глазах-озерах, ресницах, как пики гор, о звонком голосе, что горный ручей, о твоей красоте, стати, ну и прочих достоинствах.
От неожиданности распахнулись глаза, так она была потрясена сказанным, Тимур накрыл своей ручищей тонкие девичьи пальчики:
– Смотрю, ты впечатлилась.
Отчего-то не захотелось ловить его слишком уж откровенный взгляд, поэтому почти прошептала, глядя на стол:
– Здесь хочется помолчать, не нужно ничего говорить.
Гиви Большой очень вовремя подошел к столу и наполнил вином бокалы:
– И не нужно разговаривать, ты кушай, и ты кушай дорогой!
ГЛАВА 4
Девушка стояла у окна и твердила:
– Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой!
Людмила Васильевна Скобцева, практикующий земский доктор, шестидесяти трех лет отроду сидела в своем кабинете и пила чай. День прошел спокойно и слава Господу! Евдокию Алексеевну, фельдшера и няню в одном лице, отпустила в город к дочери на недельку, наказав зайти в райздравотдел подписать документы на лекарства на следующий квартал. В деревне все было тихо, и хворых на сегодняшний день не наблюдалось.
В эту деревушку она попала после института, по распределению, вышла замуж, родила детишек, и прожила здесь всю жизнь. Пока деревня была большая – как ни говори, передовой колхоз по всей округе, шутка ли сказать восемь сотен дворов, да на каждом только по три – четыре дитенка, да родители, да еще бабки-дедки, вот и посчитай сколько душ.