Хочешь, я расскажу тебе сказку? Серьёзные сказки несерьёзного сказкотерапевта - стр. 3

Я умею ждать.

Когда я был несмышлёным щенком, мать говорила:

– Он всегда приходит к тому, кто достоин. – И добавляла: – Ты обязательно узнаешь Его, когда Он придёт к тебе.

От матери меня забирал двуногий со злыми глазами и отвратительным запахом.

Я плакал, – тогда ещё умел плакать, – звал мать, чтобы она не позволила забрать меня. Потому что это был – не Он.

Запертая в сарае, мать билась в дверь, но помочь мне не могла. Больше я её никогда не видел.

Двуногий держал меня на цепи, часто бил и учил драться. Я рос, злился и матерел. Знал, что это ошибка, мечтал сбежать и найти Его.

Временами я вспоминал, как мать встречала своего двуногого, как тот ласкал её, хвалил, разговаривал с ней. Я завидовал матери. Верил, что достоин большего, чем битва за кусок мяса.

Я начал побеждать бой за боем.

После каждой победы смотрел в глаза двуногого и просил отпустить. Но проходило время, а меня снова и снова сажали на цепь.

В последнем бою я был побеждён. В тот вечер двуногий избил меня и бросил во дворе.

В полубреду-полудрёме мне привиделись Его руки. Они пахли хлебом и гладили мою голову. Он что-то говорил, но я не разобрал слов.

Очнувшись, обнаружил, что не привязан. Все тело ломило, но я пополз, сдерживая стон. До наступления утра ещё было время. Когда силы оставляли меня, я вспоминал Его руки и голос. Это придавало решимости.

Я сбежал!

После этого было много всего: сбор стаи из брошенных псов, пирушки на помойках, собачьи свадьбы, свободные битвы. После стольких лет на цепи свобода опьянила меня, но… сон-наваждение возвращался, и руки, пахнущие хлебом, вновь и вновь гладили мою голову.

Иногда я наблюдал, как другие собаки играют со своими двуногими. Присматривался, вдруг Он где-то рядом и тоже ищет меня.

«Он всегда приходит к тому, кто достоин», – звучали в ушах наставления матери.

Время шло. Надежда медленно таяла. Где-то внутри зарождалось сомнение, а достоин ли я.

В один из вечеров я набрел на стаю двуногих, что потешались над молодым псом. Я ринулся на защиту юнца. На лету рявкнул тому: «Беги». Мои зубы уже были готовы сомкнуться на руке одного из двуногой своры, когда раздался грохот. Тело пронзила острая боль. Я отлетел назад и упал на землю.

Преодолев боль, я поднялся и был готов дорого продать остатки собачьей жизни. Но грохот раздался снова.

– Вот и всё, – в очередном падении подумал я.

Сквозь туман и боль я услышал голос. Я узнал бы этот голос из тысячи, хотя и слышал его в первый раз. Я плохо понял, что произошло. Я весь обратился в слух. Забыв про боль, я молился, только бы ещё раз услышать этот голос перед концом.

Руки, пахнущие хлебом, потрепали меня по голове. Захотелось скулить и плакать, как кутенку. Он сказал: «Ну, что, псина, добегался».

Потом была тряска, дом с белыми стенами и множеством странных запахов. Забвение. Боль. Перевязки.

Но всё это уже не имело значения, потому что на вопрос «Чей пёс?» Он ответил: «Теперь-то уж мой, наверное».

Рука с тёплым запахом хлеба опустилась мне на загривок:

– Ну, что, Бывалый, поди, заждался меня. Прости, задержался немного. Пойдём домой.

В этой книге много чудес. Почти в каждой истории спряталось хоть небольшое, но чудо. И вокруг вас их ничуть не меньше. Главное – не прятаться в раковине будней и быть готовым увидеть. Как девочка из этой истории.