Хищная - стр. 62

Она тянется к его руке и убирает ее от моей. Максим послушно двигается, но будто на автомате, все еще продолжая смотреть мне в глаза.

— Дорогой, пойдём вернёмся. Сейчас уже твои бабушка и дедушка будут звонить, поздравлять нас. Как жаль, что им здоровье не позволило приехать.

Максим одарил меня последним пристальным взглядом и направился со своей женой к их местам. А я лишь горько хмыкнула. Когда-то очень давно Максим обещал познакомить меня с бабушкой и дедом. Но в итоге с ними знакома Олейникова, а не я.

— До сих пор любишь его? — Раздаётся над ухом шёпот Кузнецова. Он наблюдал это все со стороны.

Резко оборачиваюсь и снова оказываюсь с ним лицом к лицу.

— До сих пор любишь меня?

Кузнецов не ожидал такого вопроса. Улыбочку, которой он весь вечер надо мной злорадствует, как рукой сняло. Сейчас стоит с каменным лицом, смотрит ровно в глаза и надрывно дышит.

— Чего молчишь, Егор? Ты любишь меня до сих пор или нет?

— А что тебе даст мой ответ, Кристина?

— А что тебе даст мой ответ, Егор?

Он тяжело сглотнул.

— Просто ответь, почему он, а не я?

— Я бы очень хотела, чтобы был ты, Егор. Очень. Но Максима я встретила намного раньше тебя. И полюбила.

Он засмеялся.

— В смысле раньше меня? Максим приехал в начале 11 класса.

— Мы встречались с ним до этого. Задолго до этого, Егор. В детстве. И я уже тогда полюбила его, а потом в 17 лет мы с ним встретились снова.

Его глаза округлились в удивлении, и я собралась уйти, но Кузнецов задержал меня за руку.

— Скажи, кто стал у тебя первым?

— А ты как думаешь?

— Максим?

— Да.

Он горько хмыкнул.

— В чем твой мотив, Егор? — Решаю все-таки задать интересующий меня вопрос.

— В смысле? Какой мотив?

— Мотив дружить с Максимом, несмотря на то предательство, которое ты получил и от меня, и от него.

Он тяжело вздохнул.

— А нет никакого мотива, Кристин. Я случайно столкнулся в коридоре универа с Олей и Максимом. Я хотел пройти мимо них, не здороваясь, но Олейникова меня остановила и стала представлять Максиму. Я удивился, и она объяснила, что произошло с Самойловым. Тогда я удивился еще больше. Так я изредка на переменах стал снова общаться с ними обоими. Ну а потом выяснилось, что ты уехала с концами: не звонишь, не пишешь, не приезжаешь. И Максим тебя совсем не помнит. И вообще никто о тебе не говорит, даже в вашем доме. Как будто тебя никогда не было. Так я снова сдружился с Максимом.

— Почему ты ничего ему не рассказал?

— А что я должен был рассказать, Кристин? «Чувак, мы были с тобой лучшими друзьями, пока ты не отбил у меня любимую девушку»? Так я должен был ему сказать?

— А если бы я приехала? Если бы Максим меня вспомнил?

Егор пожал плечами.

— Не знаю. В какой-то момент ты стала призраком.

Я опешила от такой характеристики.

— В смысле?

— Это сложно объяснить словами, но, понимаешь, все о тебе знали, все, кроме Максима, тебя помнили, но никто никогда о тебе не говорил. Даже в твоей семье о тебе не говорили. При этом запрет тебя обсуждать тоже никто не вводил. Просто ты исчезла, и все мы вели себя так, будто тебя и не было никогда.

От таких слов сердце больно кольнуло. А Кузнецов продолжил:

— Но ведь ты именно этого и хотела? Когда не приезжала, когда не звонила, когда не писала, когда удалила свои страницы из соцсетей. Ты ведь этого и хотела, правда?