Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии - стр. 52

Через некоторое время Конрад неторопливо вошел в столовую и замер, увидев расколотую вдребезги лампу. Он застыл на месте, судорожно соображая, что бы это могло значить. Но ничего не сказал, а просто перешагнул кучу осколков и как ни в чем не бывало уселся в конце длинного стола. Немного погодя в столовой появилась Жа-Жа в роскошном платье из черной с белым тафты. Она тоже осторожно перешагнула через свернувшийся в клубок провод в груде осколков металла и стекла, аккуратно расправила платье и уселась в другом конце стола. Затем они приступили к ужину, поглядывая друг на друга, но не разговаривая. Когда дворецкий убрал со стола, Жа-Жа встала и, высоко подняв голову, вышла, оставив Конрада гадать, что она задумала… Возможно, он заподозрил, что это не к добру.

19 марта 1944-го в Венгрию вторглись нацисты. Жа-Жа сходила с ума от тревоги за родных. Хотя она была эгоистична, легкомысленна и вообще не та женщина, на которой Конраду стоило жениться, но свою семью действительно очень любила. Неделями не получая писем от родителей и сестры, она начала предполагать самое худшее. В это время у обоих супругов произошло сразу несколько событий, изменивших их жизнь.

У Жа-Жа были кое-какие связи в дипломатическом корпусе в Вашингтоне. Рассчитывая, что они помогут ей вызволить родственников из Венгрии, она попросила у Конрада деньги на поездку в столицу. Он решил не отказывать ей в такой серьезный момент. Жа-Жа с Эвой отправились в Вашингтон и провели там два месяца, пытаясь найти нужных людей.

Летом, когда Жа-Жа находилась еще в Вашингтоне, Конрад отправился по делам в Техас, а его сыновья Ники и Баррон были в военном училище, в особняке Хилтона начался страшный пожар. Больше всего пострадало крыло, где обитала Жа-Жа, – огонь уничтожил все ее фотоальбомы, письма от родственников и другие ценные вещи. Хуже того, во время пожара погибла немецкая овчарка Рэнджер, которую Жа-Жа очень любила. «Разумеется, мы отстроим дом заново, – сказал Конрад репортерам. – Но большую часть того, что потеряла моя жена, уже не вернешь». Вполне понятно, что Жа-Жа тяжело переживала эту трагедию, считая дурным знаком, что основной удар огненной стихии пришелся на ее комнаты. Она усматривала в этом метафору их семейной жизни, которая тоже была охвачена пожаром.

Когда, казалось, дела Жа-Жа шли хуже некуда, неожиданно ее с Эвой представили Государственному секретарю Корделлу Халлу, и тот пообещал оказать помощь в вызволении семьи Габор из Венгрии. Затем предложил сестрам поехать в Нью-Йорк и немного отдохнуть, пока он займется их делом. На самом деле его очень встревожил вид Жа-Жа, чувствовалось, что она на грани нервного срыва. Жа-Жа позвонила Конраду и, объяснив, что собирается в Нью-Йорк, попросила его приехать туда, чтобы обсудить их брак. Он согласился.

Когда же Конрад прилетел в Нью-Йорк, он сразу слег с гриппом. Из-за тяжелого состояния ему пришлось жить в отеле «Плаза» в одном номере с Жа-Жа, чего он, понятно, не собирался делать. Это роковое стечение обстоятельств стало для их неудачного брака последним ударом.

Прикованный к постели, Конрад вынужден был смотреть, как Жа-Жа часами готовится то к завтраку, то к ланчу, то к чаю и, наконец, к главному событию дня, как насмешливо называл это Конрад, – к обеду. Он не мог поверить, что жена столько времени тратит на макияж, укладку волос, на примерку нарядов, подбирая к ним подходящие украшения, чтобы выглядеть соответственно каждому случаю. «Я вдруг обнаружил, что наведение красоты занимает полный рабочий день», – вспоминал он. Все эти процедуры напоминали ему «старинные храмовые обряды ацтеков». Поскольку больше ему нечем было заняться, наблюдение за приготовлениями Жа-Жа стало для него чуть ли не наркотиком. Это было равносильно лицезрению страшного крушения поезда, он не мог оторвать глаз.