ХХL училка для (не) Послушника - стр. 5
– Эээ, ты чего! – я уже беспокоюсь не на шутку. – Я тебе что, благородная девица? Царевна Марфа, чтобы меня в монастырь заточать?!
– Успокойся, – подходит к моему столу Мишаня и нажимает на кнопочку на телефоне: – Ниночка, принесите чаю, пожалуйста, Богдану Викторовичу. Да, с мелиссой. И с молочком. Да. – Ну так вот, – снова оборачивается он ко мне. – Прекрасный пиар-повод. Я сейчас подготовлю пресс-релиз. Медиамагнат и олигарх Преображенский решил удалиться от мирской суеты, приобщиться к церкви, Богу, подумать о вечном. Грехи свои отмолить. Да тебя потом ещё больше любить станут. Воцерковленного-то, – усмехается он мне. – Ничего с тобой не случится, поживёшь там полгодика…
– Полгода?! – не верю я свои ушам. – Какие, на хрен, полгода?! Да без меня тут всё развалится!
– Да ничего тут не развалится, – усмехается Мишаня, поглядывая на Ниночку, которая, пятясь своим аппетитным задом вперёд, чтобы мы сумели получше разглядеть его, завозит в кабинет столик на колёсиках.
С чаем с мелиссой, мать его.
– Вам с сахаром, Богдан Викторович? Молочком? – ласково курлычет она, игриво поглядывая на меня из-под своих наращённых ресничек.
– Как обычно. С молоком, – устало плюхаюсь я в кресло, с тоской провожая взглядом её аппетитные булочки. – Ну я понимаю ещё месяц, – плаксиво пытаюсь я выиграть себе хотя бы ещё некоторое время.
– Да что я, не знаю, что ли, чего ты тут так оставить боишься, – проницательно смотрит на меня мой лучший друг. – Заодно и отдохнёшь. Не мальчик уже по девкам так прыгать. И ничего тут без тебя не развалится. Сколько дармоедов развёл: весь бизнес-центр ими забит. Вот пусть и поработают на тебя в кои веки, – отпивает он горячий чай. – А мы тут тебе между тем и невесту подберём как раз…
– Какую, на фиг, ещё невесту?! – выливается у меня изо рта обратно чай.
– Ну а как же, остепениться тебе надо, батенька. Как-никак будущий губернатор. Слуга народа. Образец для подражания. А у нас какой сейчас курс у государства?! Правильно, – кивает он сам себе. – Укрепление семьи! И традиционных ценностей, – удовлетворённо заканчивает он свою речь.
И я чувствую, что окончательно попал. На шесть месяцев. Как небольшой срок.
И мой Мишаня не слезет с меня, пока я его не отмотаю полностью. С прилежанием и усердием.
Как и полагается будущему губернатору и послушнику. Или как там они у них называются…
3
Люба, за два месяца до этого
– Задворский, очень плохо, два, – устало возвращаю своему «любимому» ученику тетрадь, подхожу к его столу, и вижу, как он кладёт свою огромную ладонь сверху на мою руку с сочинением по литературе.
Сверлит меня своим нездоровым недетским взглядом.
Да куда уж там, детским, всё-таки восемнадцать годков уже стукнула как никак! Самый настоящий недоросль.
Крупный, здоровый. На своей машине в школу приезжает. Сам, за рулём.
Отец ему подарил.
Все девчонки от него в классе млеют. Точнее, не только от него, а от денежек его папаши.
– Любовь Ивановна, опять два? – с насмешкой изгибает свою верхнюю губу под ещё редкой порослью пробивающихся усов.
Тьфу!
– А может быть, вы со мной индивидуально позанимаетесь? Я хорошо заплачу, – не отпускает мою руку, вцепился в неё, гадёныш, поглаживает.
И хотя я придерживаюсь очень прогрессивных взглядов в воспитании и образовании детей, но когда я общаюсь с этим испорченным мажором, я очень жалею, что мне нельзя ему всыпать по пятое число.