были обычным для Хайдеггера полемическим выражением для универсализма Просвещения. Тем самым он обобщает распространенный среди правых взгляд, что в Новое время международный интернациональный
бизнес-менталитет и либерализм с его Просвещением пронизывают не только экономику, но и другие сферы и утверж дают нивелирующее равенство и арифметическую, т. е. эгалитарную, справедливость в противоположность пропорциональной, иерархической справедливости «попечительствующих» общностей. В капиталистической экономике обмен дает право на эквивалентную компенсацию за собственный товар или труд и сверх того не имеет никаких требований или обязательств по отношению к другим. В правовой системе истец и ответчик ведут дебаты по поводу обвинения перед лицом судьи, судья принимает независимое решение, и признанный виновным вправе после исполнения наказания снова начать «с нуля». В политике у каждого одинаковые права, а в парламентах партии ведут дискуссию о принятии законов, «которые каждому дают жить» и устанавливают баланс различных интересов
[35]. Другими словами, в Новое время во всех сферах общества применяются математика, «расчеты и подсчеты», которые повсеместно обеспечивают в качестве «предмета своего ожидания» компенсацию за произведенные и совершенные действия, а также баланс интересов «через уравнения», через их квантификацию. Для приверженца Просвещения нормативным, не-подлежащим-инструментализации («не-могущим-быть-утилизованным») условием этих расчетов и подсчетов должно было быть всегдашнее кантовское отношение к человеку как к цели и никогда лишь как к средству
[36] и вытекающий из этого долг обеспечить счастье других, что в конечном счете дало социал-демократию, активную политику государства и такие институции, как социальное обеспечение, тот самый третий способ со-бытия, который Хайдеггер и другие правые отвергают как либеральный. Правые же считали, что эти расчеты-подсчеты господствуют неограниченно, поскольку существовавшие до Нового времени условия больше не действовуют, а универсализм Просвещения пришел в упадок или же изначально был только прикрытием голого эгоизма.
Для правых вроде Хайдеггера мир человека, живущего в общности, более широк, поскольку такой человек живет при труде и других людях, в некой совокупности служащих ему несущим основанием отношений, в то время как человек, живущий в обществе, относится ко всему и ко всем остальным только как к средству пустого самоотнесения – те, кто определяет жизнь в большом городе: «люди без корней», как сказал Хайдеггер в 1925 году в одной из речей[37].
4. Историчность, четверица и махинация как техника
Драматургия «Бытия и времени» подводит к § 74 как кульминации всей книги. Здесь Хайдеггер обобщает историческую теорию тогдашних правых революционеров, согласно которой в определенный момент упадка, символами которого являются либерализм и его производные в виде социал-демократизма и большевизма, сама судьба (Geschick) возвышает свой голос и призывает людей к уничтожению общества и восстановлению общины-общности, четвертого способа бытия-друг-с-другом из § 26. Одновременно он вставляет в это обобщение в § 74 заявление о своей приверженности народной общности национал-социалистов[38]. При этом он не использует никаких формулировок, содержащих «расчет» или «расчетливость», но каждое стратегическое размышление революционеров, наверняка непреложное и для него, и другие их ожидания и так в высшей степени красноречивы. Ведь судьба призывает людей именно к тому, чтобы отказаться от такого порядка, при котором в Новом времени царит расчет, а именно от автономии субъекта, чтобы осознать себя вместо этого в качестве «сущего ради других»
