Харбин. Книга 3. Освобождение - стр. 19
«Вот так, иху мать! Враги, а чего-то между собою не поделили!» – почему-то тихо порадовался Степан.
– И чем кончилось? – спросил он Енисея и тут же себя остановил, потому что почувствовал, что дальше такой разговор может зайти не туда – ему надо работать с этим человеком, а возможно, даже с обоими, и с ним, и с его отцом. И такая постановка задачи не исключалась. – Ладно, давайте поговорим о другом. На кого из своих товарищей «оборонцев» вы можете положиться и сколько их – надёжных? А потом поговорим о противнике, – сказал Соловьёв и разложил на столе карту города.
В конце разговора Енисей задал вопрос:
– Скажите, радиостанция «Отчизна» откуда ведет вещание?
– Не знаю! – ответил Степан и посмотрел в глаза Енисею.
В конце концов Степан остался доволен, ему даже показалось, что он начал чувствовать Енисея, ему нравилась его заинтересованность: он со знанием дела рассказал и указал на все интересовавшие Степана японские объекты, рассказал о подходах к ним, даже кое-где о системе охраны и количестве работающих там японцев и русских. Он оказался информированным о командном составе японского гарнизона, начальниках и сотрудниках жандармерии и японской военной миссии. Однако торопиться с информацией о конкретной задаче, которую предстояло решать, Степан не стал. Мало ли, осторожность не помешает. Надо ещё походить за ним, и за отцом тоже походить, посмотреть, не крутится ли кто-нибудь вокруг, из «наших» или «не наших». А заодно «посидеть» около Бюро русских эмигрантов, у жандармерии и у миссии.
После встречи Сашик возвращался на работу.
На душе было неспокойно, нехорошо. Ему не понравилась и вчерашняя встреча, сегодняшняя тоже вызывала тревогу и даже разочарование. Интерес гостя к «нашим» был понятен, но что с этим делать? Он знает действительно многих. Антисоветских организаций в Харбине было сколько угодно, но все они были маленькие, разрозненные и практически бессильные – так, одни разговоры. Даже у японцев, попытавшихся из этого что-то «сотворить», ничего не получилось – всё это было несерьёзно.
«Хотя откуда об этом знать ему, им, они всю свою жизнь провели там?» Ему хотелось между словами «всю свою» и словом «жизнь» вставить – «счастливую». Однако финал разговора был лучше, поэтому не хотелось идти в контору и смотреть на опостылевшие японские лица, которые, как это уже становилось ясно, скоро превратятся в воспоминания.
Того, что сегодня сказал «гость», ему показалось мало, всё свелось к тому, что он здесь не один, а с группой, и эта группа имеет конкретную задачу, и придёт момент, когда они, как он сказал, «вступят в соприкосновение с противником», и этот момент, вероятно, наступит очень скоро. Скорей бы! Поэтому и не хотелось никуда идти. Сейчас бы собрать своих и начать, только что? Ещё было велено в ближайшие дни исправно ходить на службу и ничем не привлекать к себе внимание.
Поглощённый мыслями, снова и снова продумывая то, что он несколько минут назад услышал, Сашик шёл, и настроение его менялось. Оно то поднималось, когда он думал о «предстоящем деле», то падало, когда приходили мысли о «наших», о семье и, в особенности, об отце. Он с детства помнил разговоры в гостиной, когда у них дома собирались самые разные люди эмигрантского сословия. Поначалу, когда отец только вернулся, разговоры были шумные, главный спор всегда вёлся о том, что делать дальше и как победить большевиков.