Хамам «Балкания» - стр. 26
Я подумал, насколько хитер был Али-паша. Этими словами он оскорбил и великого визиря, и другого визиря одновременно, и в такой ситации его дерзость могла остаться безнаказанной. Ни Мехмед-паша Соколович, ни Пертев Мехмед-паша не отреагировали на провокацию, проявив исключительную осторожность. Если бы они, сербы по крови, вместе с уже обиженным Улудж Али оскорбились открыто, то их, вне всякого сомнения, сочли бы тайными защитниками своей былой христианской веры. Али-паша был настолько хитер и изворотлив, что рассчитывал именно на такую реакцию. Памук вскоре подтвердил это:
– Султан Селим разрешил их молчание, сняв с головы чалму и произнеся: «Если эта чалма может покрыть три головы, тогда и неверные смогут выступить против меня, объединившись…»
После того как Памук процитировал самого султана, я подумал о том, чего стоило империи его элегантное и приятное красноречие. Вряд ли могло утешить проигравших то обстоятельство, что решение было принято не единогласно и вообще нелегко. Хотя все-таки сам процесс его принятия свидетельствовал о существовании на вершине весьма разумных, умеренных людей, склонных к всеобъемлющему предвидению.
К сожалению и к несчастью для Османской империи, «неверные выступили, объединившись». Решив принять бой у Лепанто, где турецкий флот в ожидании противника укрылся в Патрасском заливе, Али-паша, попутно ограбив Корфу, вроде бы поймал в свои паруса дополнительный моральный ветер, хотя перед самым началом сражения настоящий ветер задул в помощь христианам.
Памук рассказал мне о расстановке сил перед сражением:
– Али-паша Муэдзин-заде командовал флотилией из 210 галер и 66 галиотов[7], в его распоряжении было около 50 000 гребцов и моряков и около 25 000 воинов. Дон Хуан Австрийский вступил в сражение с флотом из 236 галер и 6 тяжелых галеасов[8]. На кораблях было 44 000 гребцов и моряков, а также 28 000 воинов. Хотя христианский флот располагал меньшим количеством судов и живой силы, он в два раза превосходил противника в вооружении как тяжелыми орудиями, так и другим огнестрельным оружием. Это и решило исход битвы.
– А сейчас представь мне цифры после сражения, – попросил я.
– Да. И не стану описывать стратегию боя. Хотя каждую его деталь и сейчас изучают в военных училищах как пример величайшего морского сражения той эпохи. Итак, армада Али-паши потеряла более 200 кораблей, из них потоплено более 80, а захвачено 117. Погибло около 25 000 турецких воинов и моряков, 3500 были взяты в плен. С захваченных судов освобождены 12 000 христианских рабов, служивших гребцами. В то же время флот Священной Лиги потерял всего лишь полтора десятка галер, 8000 убитыми и 2500 ранеными. Следовательно, поражение Турции было полным и ужасным.
– Я думаю, ты излагаешь все эти цифры, чтобы отвлечь мое внимание, – предвосхитил я его. – Могу предположить, что главное в этом – эхо поражения.
– О да. Шок в империи был просто неописуем. Убаюканные и постоянно подзуживаемые восхвалением собственной силы подданные не смели допустить даже теоретическую возможность поражения, а ведь оно случилось! Весть о нем великому визирю Соколлу доставили от Пертев-паши, который успел спастись, кое-как добравшись до берега. Он сообщил, что капудан-паша Али-паша Муэдзин-заде погиб в сражении, а оба его сына попали в плен. Это письмо застало Мехмед-пашу в Эдирне, где он пребывал при султане на осенней охоте в составе его свиты. Свидетели сообщают, что он рвал на себе бороду. Мехед-паша сообщил о поражении султану Селиму в то время, когда султан беседовал с дубровницким драгоманом