Гусар - стр. 20
– А если победа останется за мной, – подхватил я, – то вы, поручик, на весь следующий день становитесь моим личным менестрелем. Будете следовать за мной и воспевать в стихах каждый мой шаг. Согласны?
Орлов смерил меня ненавидящим взглядом, затем кивнул своему секунданту.
– Я согласен.
– Прекрасно, – вмешался Лещин. – Условия приняты. Теперь о времени и месте. Полагаю, завтра на заре, у рощи.
– На заре? – я искренне ужаснулся. – Помилуйте, поручик, все приличные люди в это время самые сладкие сны досматривают. Какой рассвет? И по поводу места. Думаю, нам подойдет городская площадь. Оттягивать тоже ни к чему. Прямо сегодня встретимся.
Орлов побагровел еще сильнее.
– Вы и здесь хотите устроить балаган?! Дуэли не проводятся на городских площадях! – Прошипел он, едва не капая ядовитой слюной себе на грудь.
– А у нас дуэль не простая, а поэтическая, – парировал я. – Ей нужны зрители! Свидетели вашего, поручик, триумфа… или позора. Или вы боитесь выступать перед народом? Что такое? Детские страхи?
Орлов скрипнул зубами.
– Нет-нет, – поспешил я его «успокоить». – Никаких рощ и комаров. Исключительно на площади. Сегодня скажем, часа в четыре. Чтобы и публика собралась, и солнце красиво светило. Для драматизма.
Лещин посмотрел на Орлова, тот кивнул, давая согласие.
– Быть по-вашему, граф, – с тяжелым вздохом произнес Лещин. – Сегодня, в четыре часа пополудни. Скажу честно, более странных дуэлей в моей жизни еще не случалось.
– Вот и договорились, – я лучезарно улыбнулся. – А теперь можете удалиться. Мне нужно подготовиться к выступлению.
Гусары, переглянувшись, развернулись и двинулись в сторону, откуда недавно явились.
Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая лишь удаляющимся топотом сапог по пыльной улице. Я чувствовал себя победителем, только что взявшим первый раунд. Как говорится, если драка неизбежна, бей первым. Ну или – не можешь остановить революцию, воглавь ее. Любая поговорка подойдет. Главное, что инициатива перешла в мои руки.
Внезапно из-за спины раздался женский голос.
– Поэтическая дуэль… – медленно произнесла Антонина Мирофановна, которая, оказывается, все это время стояла на крыльце, прислонившись к резному косяку двери. Она скрестила руки на груди, и ее темные глаза с лукавым прищуром изучали меня. – Должна признать, Петр Алексеевич, вы сегодня решили удивить весь город. Это какая-то новая петербургская мода – вызывать противников на рифмы?
– Можно и так сказать, – я позволил себе легкую ухмылку. – Дуэль умов, Антонина Мирофановна. Более цивилизованный способ решать споры, не находите?
– Цивилизованный?! – взвыл Захар, который до этого момента стоял столбом, переваривая произошедшее. Он подскочил ко мне, в его глазах плескался неподдельный ужас. – Батюшка, да вы в уме ли?! Какой цивилизованный способ?! Он же вас на смех поднимет, а потом, по уговору, на пистолетах застрелит!
– А по-моему, барин здорово их уел! – вмешался Прошка. Он стоял чуть позади, выкатив грудь колесом, в глазах горел щенячий восторг. – Видали, Захар Семеныч? Как они лица-то вытянули! А наш-то барин! Одним словом всех на место поставил!
– Молчал бы ты, щенок! – прикрикнул на него Захар. – Глупый ты еще, не понимаешь! Барин наш с рифмами никогда не дружил! – он снова повернулся ко мне, его голос дрожал от отчаяния. – Петр Алексеевич, голубчик, я ж помню, как вы в прошлом годе графине Нарышкиной в альбом писали! Три дня мучились, свечей извели на рубль, а выдали: «Ваши глаза как бирюза, а под глазами слеза»! Так над вами же весь уезд потом хихикал! Опомнитесь, пока не поздно!