Губительная красота - стр. 31

– Ага, – кивнула Снежана, – и так как я сегодня напилась, лучше не опаздывай. Сын предпочитает вставать в семь, а я – в половине одиннадцатого.

Женщина засмеялась легко и искренне, по новой наполняя опустевшие бокалы.

Когда сильно захмелевшая Наташа добралась до своей спальни, она была в странном для её положения приподнятом настроении. Неловко раздевшись, она плюхнулась на кровать, гадая, как там её хозяйка и не нужна ли ей помощь, ведь выпила она сегодня значительно больше самой Натальи.

– Очень насыщенный день, – сказала она вслух, пытаясь собрать в кучку обрывки своих мыслей.

Наташа помнила, что ей надо было что-то обдумать, но вот что, никак не шло на ум. «Ах, да, надо найти того, кто опустошил тайник, – вдруг вспомнила она, – присмотреться тут получше, порасспрашивать хозяйку». Сегодня ей представилась для этого отличная возможность, но она её легкомысленно упустила. «Ладно, потом, – решила девушка, – думаю, за это лето нам с этой дамой ещё не раз придётся вместе врачевать её душевные раны за бутылочкой гранатового вина. Интересная женщина. Богатая, несомненно, ухоженная. Хотя с её вкусом я категорически не согласна, но это не делает её плохим человеком. И вообще, она прикольная, совсем не высокомерная и детей любит. Как может, так и любит».

В таких хвалебных мыслях о своем новом работодателе, Наташа постепенно начала погружаться в сон, впервые за несколько недель засыпая с улыбкой на губах.

Просыпаться не хотелось, но девушке было холодно, очень холодно. Казалось, что ей было холодно настолько, что кровь в жилах превратилась в лёд и вот-вот остановится. Девушка поискала свое одеяло и удивилась – она явно была не в своей постели. Все тело как-то странно затекло и болело, а к горлу подкатывала тошнота.

С трудом приоткрывая потяжелевшие веки, она различила зарю, занимающуюся где-то за кустами жимолости и сосредоточенно пыталась понять, где она находится и как здесь очутилась. Когда понимание пришло к ней, она пожалела, что проснулась. Боль острая и жгучая вгрызалась во все её существо прогоняя все остальные чувства: страх, стыд и усталость.

– Этого не может быть, – прошептала девушка откинув назад голову и больно тюкнувшись темечком о старые, плохо покрашенные доски.

Взгляд её упёрся в самодельное деревянное крылечко, меж щелей в досках крыши которого пробивался яркий свет. Девушка обвела взглядом окружающую её обстановку и покачала головой, подавив в себе желание истерически расхохотаться. Она спала, привалившись спиной к дощатым перилам чужого крыльца, в прошлой жизни выкрашенного голубой краской, а сейчас мало где сохранившего этот цвет. Рядом с ней стояла давно пустующая железная миска для кошачьей еды, в которой не осталось ничего, кроме пыли и грязи. Ноги её неловко свешивались с верхней ступеньки, причём пребывали они в самом плачевном состоянии: ступни истерзанные и ободранные о камни, а пальцы были сплошь покрыты дорожной пылью. Вспоминая, как она бежала во всю возможную для её комплекции прыть, она могла только поражаться ресурсам собственного организма. Так бывает, что мы даже не представляем, на что способны в критической ситуации.

В локтевом сгибе что-то сильно мешало, и она вытащила руку из рукава мужской куртки. Маленький пластмассовый катетер, приклеенный белым куском лейкопластыря сильно расшатался и неимоверно ей досаждал. Как это она до сих пор его не вытащила? Легонечко отклеив кусочек пластыря, она осторожно вынула катетер, обратно заклеила начавшее кровоточить небольшое отверстие и согнула руку в локте. Закутавшись в тепло чёрной куртки она с наслаждением вдыхала оставленный в ней терпкий мужской запах – запах её покойного мужа. Куртка создавала приятную иллюзию того, что муж где-то рядом и снимать её не хотелось.