Губительная красота - стр. 33
Увидев в углу деревянный сундук, девушка обрадовалась и быстро откинула крышку. Больничная ночная сорочка уже давно начала её тяготить, и очень хотелось переодеться во что-то менее бросающиеся в глаза. Как она и ожидала, в сундуке аккуратными стопочками были сложены вещи, вероятно оставленные хозяевами, все-таки рассчитывающими вернуться в своё жилище.
– Не морщи нос, чай не графья, – говорила себе девушка, перетряхивая чужой гардероб и чихая от затхлого запаха залежавшихся в сырости вещей.
Немного поколебавшись прямо на ночнушку она натянула чужие спортивные штаны китайского пошива и немного прохудившуюся фланелевую рубаху с пёстрым орнаментом, бывшим в моде явно ещё до её рождения.
– Отлично, – резюмировала она, поглядев на своё отражение в маленьком оконном стекле, и подвязалась поясом от дамского сарафана в крупный горох. Носки нашлись только шерстяные и, увы, не парные. Девушка сочла, что это не повод расстраиваться и натянула то, что есть, вмиг почувствовав себя боярыней Морозовой.
– Теперь хоть в лес, хоть по дрова, – удовлетворенно кивнула она и, подхватив притулившееся в углу оцинкованное ведро пошла искать воду.
Старенький колодец за домом девушка нашла очень быстро и обрадовалась наличию в нем воды. Легко разобравшись с системой спуска и подъёма, она вскоре с трудом вытащила на свет божий наполненное ведро. Не в силах бороться со своей ужасной жаждой, опустившись на корточки она принялась пить студеную воду прямо из ведра, отлично зная, что её и без того промерзшему до костей организму только этого и не хватает для того чтоб полноценно свалиться с простудой.
Усилием воли оторвав себя о воды, она затащила ее в дом. Дальше дело пошло намного веселее. В сарае, который при ближайшем рассмотрении оказался дровяником, нашлись сухие дрова, а в подполе – дряблая картошка и соленья-варенья. Электричества, естественно, не было. Здесь нигде не было электричества, поэтому ей пришлось растопить печь, в надежде на то, что по раннему времени да на фоне бушующих снарядных взрывов никто не заметит идущий из трубы дым. Огонь в очаге разгораться никак не хотел, вынуждая её раз за разом зажигать новую спичку. Когда слабые языки пламени начали, наконец, разрастаться, девушка победно улыбнулась, а уж когда от печи пошло тепло, и картошка в чугунке закипела, она почувствовала в себе слабое желание жить. Не то, чтоб оно было очень сильным, но бросаться резать вены она уже не хотела.
Вскоре девушка разложила на большом деревянном столе, занимающем большую часть кухни, застарелую газету, датированную еще тем благословенным временем, когда она не знала, как звучит артиллерийский обстрел, и начала собирать на стол.
– Пища Богов, – пошутила девушка, глядя на банку маринованного ассорти из огурцов и помидоров, банку немного подплесневевшего варенья, верхний слой которого она тщательно удалила и дымящийся картофель в небольшой железной миске. Собранный в чужом огороде пучок из всходов прошлогодней петрушки она небольшими кисточками раскидала на своё нехитрое блюдо и осталась очень довольна результатом.
Есть хотелось ужасно. Она даже не представляла, когда ела в последний раз и под ложечкой противно засосало. Руки пришлось мыть старым иссохшимся обмылком сомнительного цвета, но и тут кривить лицо она себе попросту не позволила.