Гризли - стр. 41
– И ты всерьез думаешь, что я останусь в этой корявой землянке? – насмешливо скривилась Роксана, глядя на дедовскую охотничью избушку и не думая открывать дверь в машине.
На самом деле дом был хоть и небольшим, но крепким, из толстенных бревен и с непротекающей крышей. Зачем я притащил ее сюда? Да затем, что хотел вырвать ее из всего обыденного, где она та, кем привыкла притворяться для всех. Я хочу увидеть ее другой. Я ее хочу. Хочу так, что аж внезапно бесит делиться ею со всем, что было у нее раньше. Ведь, впершись беспардонно в мою жизнь, она только и делает, что мозг мне взрывает. Как тут не ответить полной взаимностью.
– Есть еще и баня, – кивнул я на строение чуть поодаль. – Но наши предки, например, были уверены, что после полуночи туда лучше не соваться. Нечисть там тогда хозяйничает.
– Зоолог-любитель, еще и знаток фольклора тут у нас, – закатила она глаза. – Разносторонняя личность прям ты.
– Впечатляю потихоньку?
– А, то есть ты этим, оказывается, занимался? Креативненький такой подход – запихнуть в тачку и в чащу завезти. Романтика, чё.
– Типа тебя можно конфетами-букетами-ресторанами-киношками впечатлить.
– Хочешь реально сразить меня наповал – разворачивай тачку, вези домой, верни сигареты и свали в неизвестном направлении.
Как же меня за нервы дергает этими ее фырканьями, закатываниями глаз, уколами языком ядовитым. Каждое слово, сам тон и звук голоса как жесткое рукопожатие этой заразы моему члену. Я хотел вернуться еще утром и продолжать распинать ее в постели, пока не сдох бы к чертям. Я полез за ней на гребаную крышу, да я уже, похоже, за этой погремушкой крашеной и в пекло бы полез. Я терпел всю дорогу, чувствуя себя каким-то малолетним озабоченным дрочером, у которого встает от любого чиха. Я чуть не сдох от вожделения у того забора. Я заслужил чертову награду за то, что еще частично вменяем. Вылез из салона и обошел машину, открыв ее дверь.
– Ты на самом деле этого не хочешь.
– Да неужели? – зыркнула она на меня снизу вверх. Почти так, как в первый раз. Это финиш, реально.
– Домой и покурить, может, и хочешь действительно, а вот чтобы я свалил – нет. – Я опустился на корточки, схватил ее за лодыжки, разворачивая к себе. Естественно, сразу почти схлопотал пяткой в лицо, если бы не реакция. – Потому что ты хочешь опять подо мной для начала побывать, погремушка. Скажешь нет? Или ты практикуешь тотальную честность только в отношении других?
– Я практикую посылать на х*й всех, кто мнит себя крутым знатоком моих желаний, – снова взбрыкнула она, но я не церемонясь, сдвинул ее еще на себя, а потом резко перевернул задницей кверху, пристраивая коленями на край пассажирского сиденья. Идеально, сука, почти, только тряпки лишние.
В голове гулко грохотало, как в опустевшем ведре, нужно было в нее уже край. Залез в салон, заключая ее собой, как в клетку, сунул одну ладонь под футболку, отпихивая со своего пути лифчик и не давая рвануться вперед. Второй дернул пуговицу с молнией на джинсах, нагло впихивая загребущую лапу внутрь, обхватывая лобок, не в состоянии сдержать протяжного шипения. Горячая. Какая же охерительно горячая и намокающая прямо на моих бесцеремонных пальцах, хотя сама матерится, выгибается, как лошадь брыкливая, локтями в бока мне тычет. Проскользнул двумя пальцами между складками, совсем уж зверея от дикой смеси мягкости податливой и конвульсивных сжатий ее внутренних мышц. Словно затягивает, облизывает, умоляет дать больше. Руку вытащить – как пытка, но так мне в нее никогда не попасть. Потрусь еще немного, и так приплыву.